Онлайн книга «Ведьмак»
— Да ты никак спятил, Лютик. — Ведьмак наклонился в седле. — Ты, похоже, совсем сбрендил, если мог подумать, что я тебя брошу. Давай руку, прыгай на коня. Тут тебе искать нечего, на паром все равно не протолкнешься. Отвезу тебя вверх по реке, поищем лодку или плот. — Нильфгаардцы захватят нас. Они уже близко. Видел конников? Похоже, они идут прямо из боя. Поехали вниз по реке, к устью Ины. — Перестань каркать. Мы проскользнем, вот увидишь. Вниз по реке тоже тянутся толпы людей, у каждого парома будет то же, что и здесь, все лодки, вероятно, уже захапали. Поехали вверх, против течения, не бойся, я переправлю тебя хоть на колоде. — Тот берег едва виден! — Прекрати ныть. Я сказал — переправлю. — А ты? — Забирайся на лошадь. Поговорим в пути. Эй, ты что! Только не с мешком! Хочешь, чтобы у Плотвы спина переломилась? — Это Плотва? Но Плотва же была гнедой, а эта каштановая. — Все мои лошади зовутся Плотвами. Ты прекрасно знаешь и перестань болтать. Я сказал — выкинь мешок. Что у тебя там, золото? — Рукописи! Стихи! И немного жратвы… — Выкинь в реку. Напишешь новые. А едой я поделюсь. Лютик сделал жалостливую мину, но раздумывать не стал, а с размаху кинул мешок в воду. Запрыгнул на лошадь, устраиваясь на вьюке, схватился за Геральтов пояс. — Вперед, вперед, — торопил он. — Нечего терять время, Геральт, давай — в лес, прежде чем… — Перестань, Лютик, твоя паника начинает передаваться Плотве. — Не смейся. Если б ты видел то, что я… — Заткнись, дьявольщина. Едем, я хочу до темноты обеспечить тебе переправу. — Мне? А ты? — У меня есть дела по эту сторону. — Да спятил–то, кажись, ты, Геральт. Тебе что, жизнь не мила? Какие еще дела? — Не твоего ума… Я еду в Цинтру. — В Цинтру? Нет уже Цинтры. — Ты что это? — Нет, говорю, Цинтры. Есть пепелище и куча камней. Нильфгаардцы… — Слезай, Лютик. — Что? — Слезай! — Ведьмак резко обернулся. Трубадур взглянул ему в лицо и мигом слетел на землю, отступил на шаг, споткнулся. Геральт слез медленно. Перекинул поводья через голову кобылы, минуту стоял в нерешительности, потом вытер лицо, не снимая перчатки. Присел на край ямы, оставшейся от вывороченного куста свидины с кроваво–красными плодами. — Иди сюда, Лютик, — сказал он. — Садись и рассказывай, что с Цинтрой. Все. Поэт сел. — Нильфгаардцы вошли туда через перевал, — начал он после недолгого молчания. — Тысячи. Окружили армию Цинтры в долине Марнадаль. Разгорелся бой, длившийся целый день от зари до ночи. Люди из Цинтры яростно сопротивлялись, но их наполовину перебили. Король погиб, и тогда их королева… — Калантэ. — Да. Не допустила паники, не позволила оставшимся разбежаться, собрала вокруг себя и знамени, кого только смогла, они прорвались сквозь кольцо, выбрались за реку к городу. Кто сумел. — А Калантэ? — С горсткой рыцарей защищала переправу, прикрывала отступление. Говорили, билась, как мужчина, кидалась, словно сумасшедшая, в самый водоворот. Ее искололи пиками, когда она мчалась на нильфгаардскую пехоту. Тяжелораненую, вывезли в город. Что в манерке, Геральт? — Водка. Хочешь? — Пожалуй. — Продолжай, Лютик. Говори все. — Город в принципе не защищался, осады не было, уж некому было стоять на стенах. Остатки рыцарей с семьями, вельможи и королева… забаррикадировались во дворце. Нильфгаардцы взяли дворец с ходу, их маги в пыль раскрошили ворота и часть стены. Не поддавался только донжон, видимо, был сильными чародеями заговорен, потому что сопротивлялся нильфгаардской магии. И все же через четыре дня нильфгаардцы ворвались в покои. Но не застали никого живого. Никого. Женщины убили детей, мужчины убили женщин и кинулись на мечи либо… Что с тобой, Геральт? — Продолжай, Лютик. — Либо… как Калантэ… Головой вниз с балкона, с самого верха. Говорят, просила, чтобы ее… Никто не хотел. Тогда она доползла до балкона и… головой вниз. Рассказывают, с ее телом делали ужасные вещи. Не хочу об этом… Что с тобой, Геральт? — Ничего, Лютик… В Цинтре была… девочка. Внучка Калантэ, лет десяти–одиннадцати. Ее звали Цири. О ней слышал что–нибудь? — Нет. Но в городе и дворце была жуткая резня, и почти никто не уцелел. А из тех, кто защищал башню, не выжил никто, я же сказал. Большинство женщин и детей из самых знатных родов были именно там. Ведьмак молчал. — Калантэ, — спросил Лютик. — Ты знал ее? — Знал. — А девочку, о которой спрашиваешь? Цири? — И ее знал. От реки понесло ветром, по воде пошла рябь, ветер рванул ветки. С них мигающей пылью полетели листья. «Осень, — подумал ведьмак. — Снова осень». Он встал. — Ты веришь в Предназначение, Лютик? Трубадур поднял голову, глянул на него широко раскрытыми глазами. — Почему ты спрашиваешь? — Ответь. — Ну… верю. — А знаешь ли ты, что одного Предназначения мало? Что надобно нечто большее? — Не понимаю. — Не ты один. Но так оно и есть. Надо нечто большее. Проблема в том, что я… Я уже никогда не узнаю, что именно. — Что с тобой, Геральт? — Ничего, Лютик. Давай садись. Едем, день пропадает. Как знать, сколько времени нам потребуется, чтобы найти лодку, а лодка нужна будет большая. Не оставлять же Плотву. — Переправимся вместе? — обрадовался поэт. — Да. На этом берегу мне уже искать нечего. 9 — Йурга! — Златулина! Она бежала от ворот, развевая выпроставшимися из–под платка волосами, спотыкаясь, крича. Йурга бросил вожжи слуге, спрыгнул с телеги, помчался навстречу, ухватил ее за талию, крепко поднял, закружил, завертел. — Я приехал, Златулинка! Вернулся! — Йурга! — Вернулся! Эй, раскрывайте ворота! Хозяин вернулся! Эх, Златулинка! Она была мокрая, пахла мылом. Видимо, стирала. Он поставил ее на землю, но и тогда она, вцепившись, не отпускала его, дрожащая, теплая. — Веди в дом, Златулина. — Боги, ты вернулся… Ночей не спала… Йурга… Я не спала по ночам. — Я вернулся. Ох, вернулся. И богато вернулся. Видишь телегу? Эй, погоняй, заезжай в ворота! Видишь воз, Златулинка? Много добра везу, потому как… |