Онлайн книга «Освободитель»
|
Но как теперь армию укомплектовать? Самую большую армию в мире? Если у нас на полях урожаи некому убирать? Все, что перечислено выше, конечно, комплектуется в первую очередь и лучшими. А вот теперь про остальных… Сухопутные войска имеют свои ВДВ, которые носят такую же форму, но подчинены командующим округами, можно сказать, не ВДВ вообще, а ВДВ сухопутных войск. Их официальное название — войска специального назначения, а короче — СПЕЦНАЗ. Имеют сухопутные войска и свою авиацию, это бригады противотанковых вертолетов. Имеются также ракетные войска сухопутных войск, ПВО сухопутных войск и многое-многое другое. И при отборе сюда существуют такие же жесткие стандарты, как и при отборе в ВДВ, в ПВО страны, в ВВС, в РВСН. И вот только после этого то, что осталось, поступает на комплектование мотострелковых и танковых дивизий. Итак, эшелон новобранцев привезли в дивизию. Лучших сразу забирают в отдельный ракетный дивизион дивизии. Это главная ударная сила дивизии. Шесть пусковых установок, каждая из которых может сделать по три Хиросимы. Потом лучших забирают в отдельный реактивный дивизион. Затем отбор лучших ведет отдельный разведывательный батальон. Это и понятно: лучших — в разведку. Уж после этого лучших выбирают отдельный противотанковый дивизион и отдельный батальон связи. Все это входит в состав каждой дивизии. Без всех этих элементов дивизия жить и воевать не сможет. После всех отдельных батальонов и дивизионов наступает очередь зенитно-ракетного полка дивизии, такой полк в каждой дивизии есть, и без него в бою жить нельзя, а поэтому лучших — туда. И наконец, приходит очередь артиллерийского полка, такой полк тоже в каждой дивизии есть. И недаром поется: Умный в артиллерии, Щеголь в кавалерии, Лодырь во флоте, Дурак в пехоте! Так вот, когда всех умных заберут в артиллерию, всех остальных и отправляют в мотострелковые и танковые полки. Беда только в том, что и в каждом полку есть своя разведывательная рота, своя зенитно-ракетная батарея, своя артиллерийская батарея, а сейчас даже дивизион, своя реактивная батарея, рота связи и пр. и пр. Туда, конечно, лучших отбирают… * * * Глянул я на свою гвардейскую роту, закусил губу и ничего не сказал. Не вызывал я офицеров для беседы, не разговаривал с сержантами. И к соседним командирам рот не пошел знакомиться. Посмотрел я на роту, и все… После знакомства с личным составом положено принимать боевую технику и вооружение роты, а после — имущество роты и боеприпасы. Но не пошел я в парк боевых машин. Нет… Пошел я прямо в офицерский кабак с лирическим названием «Звездочка», то ли небесная, то ли очередная на погон, то ли Красная на грудь. Каждый может трактовать название в зависимости от своих потребностей. Сисястой буфетчице сунул я лишний рваный рубль, чтоб, значит, пузырек поднесла, не положено потому как офицеру официально выпить. Поставил я тот пузырек под стол, да так, потихоньку подливая в стакашку вместо лимонада, к вечеру я этот пузырек и засосал в гордом одиночестве. Но не развеселился я, нет. Только тоски прибавилось. На хрена ж, думаю, такую систему придумали? Кто придумал? Как ни крутись, а воевать на поле боя танкистам да пехоте, не ракетчикам же и не кагэбистам. Бить врага не числом, а уменьем надо. А гвардейцы мои языка русского не понимают! Языка своего командира! И друг друга тоже не понимают, потому что все нации перемешаны. Кто хоть немного что-то понимает, тех давно или в артиллерию, или в разведку забрали. Зачем же стадо такое держать?! Отправить их всех в строительные части, больше толку будет! А армию иметь поменьше, но пусть же они хоть немного друг друга понимают!!! А случись война? Это же в сто раз хуже, чем арабское войско, там хоть офицеры с солдатами объясниться между собой могли. Что же мне делать с ними? Ну не война, думал я, ну мир, но их же всех придется учить чему-то. Тактике, например. Если ученик не понимает своего учителя, его даже в шахматы не научишь играть. А в шахматах вся обстановка как на ладони, любая угроза видна, только анализируй. На поле боя ситуация неясна, и угроза может возникать с любой стороны и внезапно. И противник не ждет, когда ты обдумаешь свой ответный ход, он ходит и ходит, проводит блестящие комбинации, не дожидаясь ответных ходов. И расплата за проигрыш на поле боя не шахматная корона, не один-другой миллион долларов, а жизнь миллионов людей. И каждому хочется выиграть. Противник не дурак! Он каждую свою комбинацию на поле боя сто раз на электронной машине проигрывает предварительно. Как же мы воевать будем? В 41-м году не было всяких этих РВСН или ПВО СВ, оттого хоть пехотные дивизии первоклассными солдатами укомплектовывались. Оттого, может, и выстояли. И национальные дивизии были, латышские, грузинские; командир дивизии по-русски понимает, и достаточно. А как теперь? Заказал я второй пузырек и, выпив половину, почувствовал такую жалость к себе и своему несчастному отечеству, что просто невыносимо стало. Уже к закрытию кабака подсели ко мне два пехотных капитана, то ли знакомиться, а может, третьего искали. На их приветствия я, наверное, ответил не очень вежливо. — Новый офицерик-то… — Плачет, никак… — Да они всегда новые в этом углу плачут… — Ничего, отойдет… Оклемается… Все мы с этого начинали. Это последнее, что я слышал. Наверное, два капитана, поняв мое состояние и настроение, дотащили меня глубокой ночью в офицерскую гостиницу. В ту ночь меня, вдрызг пьяного, вновь кто-то тащил из офицерской гостиницы в мою роту. Меня аккуратно положили в командирской машине, и колонна тронулась. В ту ночь наш полк подняли по боевой тревоге. Братский народ Чехословакии просил нашей помощи и защиты. У ПОСЛЕДНЕГО РУБЕЖА
Западная Украина — Хлеб скоро начнет осыпаться. — Что же они там наверху думают? — Думаешь, им легко? Чехи повода не дают, чтобы их защищать, коммунистов пока не убивают и чекистов на фонарях не вешают. Не от кого защищать. Как в такой ситуации войска вводить? — Они в первую очередь о себе должны думать, о своей стране, а не о каких-то чехах и общественном мнении. Вводить пора. — Ну они-то там понимают, когда надо, когда не надо. — Ни хрена они не понимают. Если через неделю войска не введут в Чехословакию, то нам конец наступит. — Это еще почему? — Потому, что хлеб осыпаться начнет, потому, что убирать его некому, потому, что мужиков всех и машины все из колхозов забрали. Не уберем хлеб, все сначала начнется, как в 64-м. — Американцы нас поддержат! — уверенно сказал ПНШ. |