Онлайн книга «Крутая дамочка, или Нежнее, чем польская панна»
|
– Тошка, ты чего в такую рань вскочила? – удивилась Марго. – Мамуль, с добрым утром! Я с тобой в Москву поеду? – Зачем это в такую жару? – Мне надо! Кое-что из дому взять, книги там, диски, и вообще я целую неделю торчала на даче безвылазно, надо ж дать мне выходной! – Ладно, выходной так выходной, – согласилась Марго. – Но надеюсь ночевать приедешь? – Ясный блин! – Я тебя умоляю без блинов! – Хорошо, сейчас не масленица, обойдемся без блинов. – Ой вай мэ, какая ты пустомеля! – засмеялась Эличка.
Марго как раз допивала кофе, когда приехал Даниил Аркадьевич. – О, рад, что тебя застал! Привет, солнышко. Тоша, а ты почему так рано встала? – Еду с мамой в Москву. Между прочим, я вчера слушала вашу передачу. – С ума сошла? – А если мне не спалось? – И какие впечатления? – На фиг вы пригласили эту Морковцеву? Писательница… Двух слов связать не может, ударения ставить не умеет. А наглая… жуть просто. – Ах, Виктория, твои бы мозги, да нашему руководству. – Оно у вас совсем что ли безмозглое? – Да нет, просто держит нос по ветру. Но с другой стороны у этой Морковцевой есть своя аудитория. – Да ну, типичная лимитчица и пишет тоже для лимиты! – А ты читала? – Заглянула. Кто-то оставил ее книжку у мусоропровода. Я взяла, прочитала две страницы и отнесла обратно, но уже спустила в мусоропровод. – Снобизм и категоричность юности, – засмеялся Даниил Аркадьевич. – Даня, вы будете завтракать? – спросила Эличка. – Нет, Елена Вахтанговна, я иду спать, еле на ногах держусь. Маргоша, ты сегодня поздно вернешься? – Пока не могу сказать, а что? – Просто соскучился. И он, прежде чем уйти спать, поцеловал се в затылок. Ей показалось, что от него едва уловимо пахнет чужими духами. А может и померещилось…
В машине Тошка вдруг спросила: – Мам, ты сейчас не очень занята своими мыслями? – Да нет, а в чем дело? – встрепенулась Марго. – У тебя что-то случилось? – Нет, просто редко удается побыть вдвоем. А я хочу спросить… – Валяй, спрашивай. – Мам, а что за человек был наш дед? – Почему ты спрашиваешь? Когда он умер, ты была уже большая умная девочка… – Ну я же понимаю, что одно дело любящий дедушка, всемирно знаменитый композитор и все такое, и совсем другое дело человек. Марго удивленно покосилась на дочку. – Ну что тебе сказать… Он был хороший… да, хороший порядочный человек, но со своими слабостями, конечно, как и всякий другой. – Понимаешь, мам, в его время порядочный человек это, насколько я понимаю, прежде всего не стукач, да? – По-моему, порядочный человек это всегда в общем одно и то же. Короче, твой дед был абсолютно порядочным человеком, возможно, в его жизни и были какие-то не совсем порядочные поступки, однако мне о них ничего не известно, а репутация у папы безупречная. Это тоже что-нибудь да значит. За последние годы многое о многих выяснилось и обнаружилось, иной раз люди, на первый взгляд безупречные, оказывались втянутыми в какие-то темные истории, но папа… Нет. – Хорошо, я уже поняла, а вот в доме, в семье… Ну, раньше, когда его еще не признавали… – Тошка, в чем дело? Тебе кто-то что-то напел про деда? – Нет, что ты, да и кто бы мог? Просто я стала о нем думать… Понимаешь, я ведь знала только фасад… А как они с бабушкой жили? – Прекрасно жили, троих детей нажили. Ну разумеется, бывало всякое, дед очень любил женщин, романы какие-то случались, но ничего серьезного… Так, легкие похождения артиста… – А он любил бабушку? – Разумеется, очень любил. Тошка, к чему эти все расспросы? Откуда ветер дует? – Вот отсюда, – Тошка постучала указательным пальцем себе по лбу. Даже если мама что-то и знает, никогда не расколется, чтобы не дай Бог не замарать светлый образ великого композитора. Наверное, она не читала его дневников. – Ладно, с дедом все ясно. Тогда скажи еще, что за человек был дядя Сережа? – Сережа… Сережа был тяжелый человек. У него был один ужасный недостаток, мешавший ему в жизни… – Какой недостаток? Он был начисто лишен чувства юмора. Таким людям, как правило, плохо, в нашей стране особенно. Он все видел в каком-то одном мрачном свете. И еще… ему всегда хотелось переплюнуть отца… В музыке. А данных не было. Мы все трое не слишком музыкальны, и если мы с Левкой относились к этому легко, то Сережа безмерно страдал… Тем более, что в сравнение с нами, он все-таки был не так безнадежен, даже окончил Гнесинку, но отец всегда был против этого. А Сережа додумался даже до того, что отец отговаривает его от музыкальной карьеры из страха, что сын его переплюнет. Бред чистой воды! И таких или подобных идей всегда хватало. – То есть, он был неприятным, да? – Да, хотя очень красивым. – А как же тетя Аля в него влюбилась? – У, Тошка, любовь как известно зла. Только очень тебя прошу, не вздумай рассказать все это Тасе! Она отца почти не помнит, так зачем ей это? Она-то как раз унаследовала от бабки с дедом и музыкальность и голос, у мамы был чудный голос… – Тогда может и хорошо, что дядя Сережа не дожил… – Не дожил до проявлений дочкиного таланта? – Ну да. – Может быть… – А как он к тебе относился? – Плохо, особенно в детстве. Я маленькая его побаивалась, он вечно норовил меня ущипнуть, толкнуть… Больших гадостей не делал, а так, по мелочи… Но с годами это прошло, и потом, когда он познакомился с Алей, а он в нее действительно был влюблен, я была единственная, кого он с ней познакомил, из всей семьи. – А к дяде Леве как он относился? – В детстве восторженно, еще бы, старший брат, да такой веселый, добрый… А вот когда вырос, тогда пошло хуже… Понимаешь, Сережа, несмотря на красоту, не нравился девушкам, а Левка хоть и некрасивый, девушки табуном за ним бегали… Сереже это ох как не нравилось. |