Онлайн книга «Причина смерти»
— Нет, — бесстрастно ответил он. — Полагаю, что не могу. Я подумала о сферических и многогранных частицах, которые обнаружила под электронным сканирующим микроскопом, и предприняла еще одну попытку. — Зачем кому-то может понадобиться расплавить уран-235? И зачем обрабатывать его машинным способом? И снова у доктора никакого объяснения не нашлось. — Но ведь для чего-то же его используют? — В принципе, в крупной промышленности металлический уран не используется. Даже на атомных электростанциях, потому что в этих стержнях и гранулах присутствует окись урана. — Хорошо, тогда, наверно, вопрос следует сформулировать так: для чего, теоретически, может использоваться обедненный металлический уран? — Одно время поговаривали о том, что Министерство обороны планирует делать из него танковую броню. Были и другие предложения — пули, снаряды. Так, что еще… Пожалуй, только одно — из него получается неплохая защита от радиоактивных материалов. — Какого рода радиоактивных материалов? — Мои надпочечники выбросили в кровь дозу адреналина. — Отработанных тепловыделяющих сборок, например? — Хорошая идея, если бы мы знали, как избавиться от накопившихся в этой стране ядерных отходов. — Доктор криво усмехнулся. — Понимаете, если бы мы нашли способ переместить отходы и закопать их на глубине в тысячу футов, к примеру, под Юккой, в штате Невада, то уран-238 пригодился бы для изготовления контейнеров. — Другими словами, если отработанные агрегаты нужно будет увезти с атомной электростанции, их понадобится загрузить в какие-то емкости, и обедненный уран станет лучшим защитным экраном. Он будет надежнее, чем даже свинец. Доктор Мэтьюз подтвердил, что я поняла его совершенно правильно, и передал мне образец — под расписку, поскольку он был теперь вещественной уликой и мог в один прекрасный день оказаться в суде. Оставить его здесь я не могла, хотя и знала, как отреагирует Марино, когда конверт снова вернется в багажник. Марино расхаживал у машины, но, увидев меня, остановился. — Что еще? — Пожалуйста, открой багажник. Он открыл и тут же добавил: — Предупреждаю сразу, на моем участке для этой штуки места нет. И в управлении тоже. Никто его на хранение не примет, даже если я попрошу. — Тем не менее принять придется. У тебя здесь упаковка пива. — Я специально взял, чтобы нигде потом не останавливаться. — Рано или поздно ты вляпаешься в серьезные неприятности, — сказала я, захлопывая крышку багажника. — А почему бы тебе не держать эту штуку у себя на работе? — Ладно. Так и сделаю. Он сел за руль и повернул ключ. — Ну, как все прошло? Я коротко, избегая научных деталей, пересказала ему разговор с доктором Мэтьюзом. — Хочешь сказать, кто-то затащил в твой «бенц» ядерные отходы? — недоверчиво спросил он. — Похоже, что дело обстоит именно так. Мне нужно еще раз поговорить с Люси. — Зачем? Она-то тут при чем? — Пока еще не знаю, но есть одна идея. Хоть и безумная. — Не нравится мне, когда у тебя такие идеи появляются. Увидев нас с Марино у двери, Джанет заметно разволновалась. — Все в порядке? — с тревогой спросила она, впуская нас в комнату. — Думаю, мне нужна ваша помощь. Люси, сидевшая на кровати с блокнотом в руке, посмотрела на Марино. — Выкладывайте, но имейте в виду, бесплатных консультаций не даем. Он сел поближе к камину, я устроилась рядом. — Этот хакер, что проникает в компьютер энергосистемы, что еще его интересует, кроме клиентских счетов? — Не могу сказать, что мы знаем о нем все, — ответила Люси. — О счетах известно наверняка, а в целом можно говорить о доступе к информации о клиентах. — И что это значит? — спросил Марино. — Такая информация включает в себя адреса, номера телефонов, виды спецобслуживания, показатели среднего энергопотребления. Кроме того, некоторые клиенты участвуют в программе сток-шэринга… — Вот о сток-шэринге давай и поговорим, — вмешалась я. — Меня тоже подключили к этой программе, и теперь каждый месяц часть моих денег идет на покупку акций энергокомпании. Следовательно, компания владеет кое-какой информацией обо мне, включая номер счета и номер карточки социального страхования. Эти сведения могут представлять интерес для хакера? — Теоретически, да, — кивнула Люси. — Надо иметь в виду, что такой базой данных, как у энергокомпании, вряд ли владеет кто-то еще. Есть у них и другие системы со шлюзами, которые ведут к ним. Вот, кстати, и объяснение того интереса, который хакер питает к мейнфрейму [38] в Питтсбурге. — Для тебя, может, это и объяснение, — оборвал ее Марино, с трудом переносивший компьютерную лексику. — А вот мне ни черта не понятно. — Шлюзы — это… это как большие коридоры на карте, — терпеливо начала объяснять Люси. — Что-то вроде I-95. [39] Теоретически, переходя с одного шлюза на другой, можно гонять по всей глобальной паутине. Другими словами, ты в состоянии попасть куда угодно. — Например? — спросила я. — Приведи мне пример. Люси положила на колени блокнот и пожала плечами. — Ну, если бы я попала в питтсбургский компьютер, то моей следующей остановкой была бы АТТК. [40] — Значит, этот компьютерный шлюз ведет в систему телефонной компании? — Он один из многих. Одна из наших с Джанет версий заключается в том, что хакер пытается научиться воровать электричество и телефонное время. — На данный момент это всего лишь теория, — добавила Джанет. — Пока что мы не нашли ничего, что прояснило бы его мотивацию. Но с точки зрения ФБР, любое проникновение незаконно, а это самое главное. — Вам известно, к данным каких клиентов хакеру удалось получить доступ? — У него есть доступ ко всем клиентам, и речь идет о миллионах. Тех, к кому он присматривался повнимательнее, совсем немного. И мы их знаем. — Хотелось бы и мне взглянуть на этот список, — сказала я. Люси и Джанет переглянулись. — Тебе-то зачем, док? — посмотрел на меня Марино. — Ты к чему клонишь? — К тому, что у АЭС и энергокомпании есть две ядерные энергоустановки в Вирджинии и одна в Делавэре. В их мейнфрейм кто-то прорвался. Тед Эддингс звонил мне в офис с какими-то вопросами насчет радиации. В его домашнем компьютере куча файлов по Северной Корее и ее предполагаемым попыткам получить оружейный плутоний на ядерном реакторе. |