Книга Приглашение на танец, страница 68 – Мэнди Коллинз

У себя в комнате Сесили, забравшись в пустую постель, грустно вздохнула. Держаться от Лукаса на расстоянии оказалось не так легко, как она полагала. В памяти вдруг всплыло лицо Дэвида Лоуренса во время их последней встречи. Внутренний голос говорил Сесили, что Лукас не имеет ничего общего с Дэвидом, но она не стала к нему прислушиваться. Однажды мисс Херстон полюбила и все потеряла. Леди Уинтерсон не совершит подобной глупости.

На следующий день голова у Сесили, казалось, прошла. Днем она даже отправилась с кузинами в поход по магазинам. Поэтому Лукас был удивлен, когда вечером она снова оказалась на пороге двери между их покоями и снова попросила разрешения спать в одиночестве.

— Боюсь, что у меня снова разболелась голова, и я бы не хотела мешать тебе спать.

Темные тени под ее глазами свидетельствовали, что она действительно устала. И все же что-то в ее объяснении показалось Лукасу фальшивым. Вдруг ему пришло в голову такое объяснение, от которого он — он! — залился румянцем. Они женаты всего около месяца, и Сесили — леди. Вероятно, она стесняется говорить о таких вещах с мужем. Уинтерсон мысленно выругал себя за то, что не подумал об этом раньше.

— Дорогая… — Он замялся, не зная, как лучше приступить к этому вопросу. — Тебе нет необходимости… то есть я хочу сказать… я ничего не знаю о таких…

Лукас переступил с ноги на ногу, ему вдруг остро захотелось очутиться в знакомом и безопасном мире мужского общества — в клубе и со стаканом бренди в руке.

Сесили сдвинула брови, недоумевая, что его так смущает, потом вдруг густо покраснела.

— О! Нет! То есть… сейчас не это… хм, время.

— А-а.

— Да. Вовсе нет.

— Значит, просто голова болит?

— Да, именно.

Некоторое время оба молчали, уставившись в пол. Лукас провел пальцами по волосам, потом кивнул:

— Ну, тогда ладно. Спокойной ночи.

И быстро закрыл дверь.

На следующий день воспоминание о вчерашней неловкости заставляло Лукаса до позднего вечера держаться от Сесили подальше. Он пообедал в «Уайтсе», а когда вернулся домой, то застал ее уютно устроившейся в кресле в библиотеке. Леди Уинтерсон читала «Одиссею» в оригинале, на греческом.

— Как приятно найти у камина собственную Пенелопу, которая терпеливо меня ждет, — медленно проговорил Лукас и наклонился над спинкой кресла, чтобы поцеловать Сесили.

К его удивлению и досаде, она от неожиданности подпрыгнула чуть ли не до потолка.

— Господи, Лукас, ты меня напугал!

Он видел, как ее грудь часто вздымается и опадает.

— Прости, дорогая. — Лукас обошел вокруг кресла, поднял ее на ноги и обнял, успокаивая. — Я не хотел — думал, ты слышала, как я вошел.

Сесили расслабилась в его объятиях и склонила голову ему на плечо. Некоторое время они стояли так, не говоря ни слова. Потом Сесили сказала, все еще уткнувшись ему в плечо:

— Наверное, я задремала.

Ее дыхание щекотало кожу, от этого легкого ветерка по его телу прошла дрожь и отозвалась напряжением в паху. Словно почувствовав реакцию мужа, Сесили попыталась от него отодвинуться.

— Останься, — прошептал Лукас ей в волосы.

За эти две ночи он по ней соскучился. Он уже привык, что во сне ее мягкое тело прижимается к его телу. Так привык, что, когда его юной Амазонки не было рядом в кровати, ему плохо спалось.

— Мне не хватало… — начал он и замолчал на полуслове, потому что Сесили стала еще активнее пытаться высвободиться из его объятий.

— Лукас, отпусти! — Она уперлась ладонями в грудь, отталкивая его. — Отпусти меня!

Уинтерсон развел руки.

— Какого дьявола?

Он с обидой и изумлением наблюдал, как Сесили метнулась в противоположную часть комнаты, словно лань от охотника. Она дышала прерывисто, и Лукас понял, что супруга страдает.

— Сесили, что не так? — Теперь, когда Лукас увидел, как она расстроена, его голос смягчился. — Я сделал что-нибудь не то?

Она закрыла глаза и сдавленно проговорила:

— Это не твоя вина.

Лукас шагнул ближе.

— Что не моя вина?

В той части комнаты, куда убежала Сесили, было полутемно, и Лукас не мог разглядеть выражение ее лица, но вся ее поза выражала решимость.

— Прошу прощения, ваша светлость, — сказала она. В ее глазах отражались отблески пламени свечей, и казалось, что они светятся. — Когда я согласилась выйти за вас замуж, то считала, что мы можем довольно неплохо ужиться вместе. Но я все отчетливее осознаю, что, позволив вам определенные вольности…

— Вольности? — ошарашено переспросил Лукас и двинулся к Сесили, словно разъяренный ягуар. — Как можно вообще говорить о каких-то вольностях, если речь идет о супругах?

Сесили не ответила на его вопрос. Когда муж остановился рядом с ней, она казалась невозмутимой. Только быстро бьющийся пульс на нежной шее выдавал ее волнение. Стараясь не встречаться с Лукасом взглядом, она снова заговорила:

— Я оказала нам обоим плохую услугу, позволив нашим отношениям стать более тесными, чем рассчитывала изначально. Теперь я вижу, что это было ошибкой. И я прошу вас: позвольте мне вернуться в мою спальню одной, с тем чтобы…

Догадка поразила Лукаса, как стрела, пущенная в спину.

— Так никакой головной боли не было, — сказал он глухим голосом. — Черт возьми, какой же я дурак, что не понял этого раньше!

— Прошу вас, не сквернословьте…

— Если меня лишают супружеских прав, то я буду ругаться столько, сколько хочу, разрази меня гром! — Лукас прорычал это так громко, что даже сам испугался и продолжил уже тише: — Так ты с самого начала это задумала? Бросить мне кость, поиграв несколько недель роль идеальной жены, а потом отшить напрочь?

Сесили побледнела.

— Нет! Ничего подобного! — закричала она. — Я думала, что смогу рискнуть… что я могу позволить себе испытывать нежность без…

Она смолкла, не доведя мысль до конца. Лукас горько усмехнулся:

— Ладно, жена, можешь не бояться. Я больше не побеспокою тебя ненужными знаками внимания, пока ты сама об этом не попросишь. А может быть, даже и после этого.

Герцог круто развернулся и вышел, оставив Сесили такой же несчастной, каким выглядел сам.

После этой сцены прошло меньше недели. Сесили в своей гардеробной безо всякого энтузиазма одевалась, намереваясь встретиться с Дэвидом Лоуренсом. Она выбрала для этого случая новое платье, которое ей очень шло, и попросила Молли — горничную — сделать ей модную прическу. Оглядывая себя в высоком зеркале, Сесили осталась довольна результатом. Не то чтобы леди Уинтерсон выглядела сногсшибательно, но своего мужа она не посрамит, да и себя тоже.