Книга Спасенный любовью, страница 22 – Дженнифер Эшли

Щеки Элинор еще гуще покраснели и приобрели восхитительный розовый цвет.

— Слава Богу, что здесь полно гостей, — прошептала она.

Харт внезапно остановился, а другие пары, с трудом избегая столкновения с ним, проносились в танце дальше, не говоря ни слова. Всем было известно, что герцог Килморган отличался эксцентричностью, к тому же все остальные были здесь всего лишь гостями.

Тут герцог вдруг увел Элинор с середины зала.

— Эл, я принимаю твои слова как вызов, — заявил он. — Встречаемся на террасе через десять минут.

Элинор ничего не успела спросить, так как Харт тут же поклонился и отошел.

Через десять мучительно долгих минут герцог прошагал по дальнему коридору своего огромного дома, спугнув по пути слугу и горничную — те также воспользовались моментом уединения, — и вышел через боковую дверь на террасу.

Терраса была пустынной, и Харт, остановившись, осмотрелся. «Но где же она!» — подумал он.

— Я здесь, Харт, — донесся из тени шепот, и из-за колонны вышла Элинор. — Если ты хотел тайно встретиться, то почему не выбрал гостиную? Здесь чертовски холодно.

От нахлынувшего на него чувства облегчения герцог едва не задохнулся. Он привлек Элинор к себе, страстно поцеловал, затем потащил за собой вниз по ступенькам и вышел в сад. Обогнув угол дома, они вошли в калитку, за которой начинались ступеньки; спустившись по ним, вошли в длинный выкрашенный белой краской холл. Слуг здесь не было; все находились наверху и обслуживали бал на триста персон.

Харт затащил Элинор в ближайшую дверь, и их тотчас обволокло теплым паром прачечной. Фонари здесь не горели, но было достаточно светло от света, проникавшего в окна от газовых фонарей снаружи.

Один из углов комнаты занимала огромная раковина с кранами для горячей воды, гладильные доски стояли у стен, утюги же лежали на полках, над ними. А в самой середине комнаты, на длинном столе, находились аккуратные стопки белоснежного постельного белья, готового к отправке в спальни наверху.

Харт закрыл дверь, запер ее на щеколду и провел ладонями по обнаженным плечам Элинор. Она зябко поежилась — было ясно, что совсем замерзла.

— О чем же, Харт, ты хотел поговорить со мной в столь уединенной обстановке? Судя по твоему настроению… Напрашивается вывод, что тебе не удалось привлечь на свою сторону мистера Нили.

— Нет, напротив. Нили капитулировал, — ответил Харт. — Дэвид сейчас им занимается.

— Поздравляю. А победы всегда делают тебя таким злым?

— Нет. — Харт улыбнулся. — Просто я не хочу говорить о Нили.

— Тогда о чем же ты хотел поговорить? — Она взглянула на него с лукавой улыбкой. — Может, о цветочном убранстве бального зала? Или о нехватке волованов на ужин?

Вместо ответа Харт поддел пальцем верх ее длинной, почти до локтя, перчатки и потянул вниз, «стреляя» пуговками. Затем поцеловал обнажившееся запястье и мысленно воскликнул: «О, милая Элинор, как же я хочу тебя!»

Ему хотелось соединиться с ней и очистить себя от той скверны, которой замарал себя и еще замарает на пути к посту премьер-министра. Он затеял этот бал с ужином, чтобы завоевать доверие тех, кто поможет ему заполучить власть. Он превратился в человека, готового заключить сделку хоть с самим дьяволом — лишь бы это помогло выиграть выборы.

Но ему больше не хотелось быть таким. В этот миг он хотел только одного — Элинор. И ужасно хотел забыть о существовании всего остального мира.

В следующее мгновение Харт привлек ее к себе и поцеловал в полуоткрытые губы. И тотчас же между ними словно что-то вспыхнуло. Вернее — не «что-то», а пламя страсти, конечно же. На мгновение отстранившись, Харт снова привлек ее к себе и принялся покрывать поцелуями ее шею и плечи. Затем подхватил на руки и уложил на стол со стопками белья. Прежде чем она успела опомниться, Харт навис над ней, придавив ладонями к столу.

— Ты испортишь белье, — пробормотала Элинор. — А ведь они так старались…

— Я плачу своим слугам самое высокое жалованье в Лондоне.

— Чтобы они мирились с тобой!

— Чтобы позволили овладеть любимой на стопке чистого белья.

Харт выудил из-под ее плеча пару дамских штанишек из тонкого полотна, отделанного кружевом.

— Твои, полагаю…

Элинор попыталась выхватить их.

— Харт, ради Бога!.. Не смей размахивать моим исподним!

Герцог отстранил руку, чтобы Элинор тянулась до штанишек. И, нахмурившись, спросил:

— Почему они протерты почти до дыр? — Ткань и впрямь истончилась донельзя, а кружева были многократно штопаны. Харт нашел среди белья такой же лифчик. И он тоже был аккуратно заштопан. — Изабелле придется позаботиться о твоем туалете, Эл.

— Я и сама могу это сделать, — заявила Элинор с гордостью. — Куплю себе белье после первого же жалованья.

— Вот и хорошо. А это выкинь.

— Придется, если ты его порвешь.

— Так и сделаю. — Харт провел лифчиком по ее щеке. — Ведь это — полотно… А я хочу видеть тебя в шелках.

— Шелк дорогой. Батист более практичный. Впрочем, ты не должен видеть меня ни в том ни в другом.

Харт снова взял ее штанишки.

— Когда наденешь их завтра, подумай обо мне. — С этими словами он прижался к штанишкам губами.

Элинор покраснела.

— Какая наглость! — воскликнула она.

Герцог взглянул на нее с удивлением:

— Наглость?

— Ты ужасный, Харт…

— А я никогда и не претендовал ни на что другое. — Он уронил штанишки на кучу белья и добавил: — Ты делаешь меня порочным, Эл. Когда я вхожу в комнату, в которой находишься ты, мне плевать на всех и вся.

— В таком случае не заходи туда, где нахожусь я. Ведь на тебе теперь слишком большая ответственность.

— И ты снова ворвалась в мою жизнь в тот самый момент, когда я понял, что вот-вот добьюсь своего самого большого успеха. Эл, почему?

— Чтобы помочь тебе. Я ведь уже говорила…

Харт наклонился, чтобы заглянуть в голубизну ее глаз.

— А мне кажется, что это Господь решил на мне отыграться. И теперь мстит.

Элинор нахмурилась:

— Не уверена, что Господь на такое способен.

— Со мной, — способен. Потому что во мне всегда жил дьявол. Или, может быть, ты послана, чтобы спасти меня?

— Очень в этом сомневаюсь. Никто не сможет спасти тебя, Харт Маккензи.

— Вот и хорошо. Я не хочу, чтобы ты спасала меня. По крайней мере сейчас.

— Тогда чего же ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты поцеловала меня, Эл.

Едва заметно улыбнувшись, она обвила его шею руками, и Харт тотчас же забыл обо всех своих проблемах — забыл обо всем, кроме Элинор.