Книга Забытая история любви, страница 88 – Сюзанна Кирсли

Она заставила себя улыбнуться и подхватила:

— Уверяю вас, полковник, короткий отдых снова поставит меня на ноги.

— Видал? — усмехнулся Огилви. — В эти дни девицы будут покрепче тех, которым наши сердца принадлежали.

— Да, — согласился полковник Грэйми. — Это точно. — Он тепло посмотрел на Софию. — Отдыхайте. Я уверен, капитан Огилви сможет заменить вас за шахматной доской. — Вскинув брови, он вопросительно посмотрел на капитана. — Не хочешь сыграть?

И капитан Огилви, не зная того, что правила игры изменились, согласился.

— Прекрасно. — Полковник, улыбаясь, хлопнул старого друга по плечу. — Но позволь мне сперва провести госпожу Патерсон. Нужно прислать ее горничную. А потом, — сказал он, — мы с тобой сыграем.

Доктор Уэйр был доволен.

— Прекрасно. — С удовлетворенным видом он стал снова забинтовывать мою лодыжку. — Просто замечательно. Я вижу, вы последовали моему совету и никуда не выходили.

Что-то в том, как это было сказано, заставило меня спросить:

— А вы сомневались в этом?

В мудрых глазах за круглыми очками блеснул огонек.

— Скажем так, мне показалось, вы из тех девушек, которые привыкли все делать по-своему.

Я улыбнулась, потому что никто еще не указывал столь точно на эту особенность моего характера с тех пор, как моя воспитательница в детском саду написала в моей характеристике: «Кэрри отзывчива к другим детям, но предпочитает никого не слушать». Этим эпизодом своей биографии с доктором я не поделилась, только сказала:

— Я иногда все же прислушиваюсь к советам. Да это оказалось и нетрудно. Я была занята книгой.

— Это хорошо. Вам все еще интересны шпионы? Я, видите ли, кое-что прочитал и нашел для вас одного интересного субъекта. Помните, мы разговаривали о Харли?

Я кивнула. Роберт Харли, граф Оксфордский, был могущественным человеком в английском правительстве и одновременно управлял сетью шпионов королевы Анны.

Доктор Уэйр сказал:

— Я читал о Харли, думая найти для вас что-нибудь по Дефо, и наткнулся на письма другого агента, посланного Харли в Шотландию как раз в то время. Тот бывал в самом Слэйнсе.

Я ощутила легкое покалывание в районе лопаток, похожее на чувство, появляющееся у меня, когда ко мне кто-то подкрадывается. Поэтому для меня не стало откровением, когда доктор Уэйр сказал:

— Его звали Огилви. Капитан Огилви. — Он достал из кармана какие-то сложенные бумажки. — Я скопировал его письма. Вернее сказать, здесь только выборка, ничего особенного, но само имя может вам пригодиться.

Я поблагодарила его, взяла бумаги, развернула и стала читать. Вначале шел отчет о коротких встречах капитана Огилви с северными шотландскими дворянами и о том, что он узнал от них, потом рассказывалось о визите в Слэйнс, где графиня Эрролл встретила его с подозрением и где, на его счастье, оказался некий полковник Грэйми, о котором Огилви написал: «Мы с ним прежде вместе служили во Франции и с тех пор остались друзьями».

Доктор Уэйр, наблюдавший за моим лицом, пока я читала, спросил:

— Что вы нашли там забавного?

Я опустила бумаги.

— Вы читали это?

— Да.

С легкой улыбкой я встала, подошла к столу и взяла пачку свежеотпечатанных страниц, лежавшую у компьютера. Отобрав последние три главы, я повернулась и протянула ему.

— В таком случае, — сказала я доктору, — вам стоит взглянуть на это.

Он взял распечатку и начал читать, а когда дочитал, молча поднял на меня глаза.

— Знаю, — сказала я. — Вот что я называю доказательством. Когда я писала это, я даже не знала о существовании капитана Огилви или полковника Грэйми. Персонажи сами иногда приходят ко мне. Просто возникают у меня в голове, я их не придумываю. С любой другой книгой я бы посчитала, что это мое подсознание подбросило их для развития сюжета. Но с этой книгой я, похоже, вообще ничего своего не изобретаю. А теперь еще вы мне показываете это. — Я потрясла в воздухе его бумагами. — И у меня появляется доказательство того, что оба этих человека реальны и что они действительно жили в Слэйнсе.

Я видела, что доктор все еще не пришел в себя.

— Поразительно, — промолвил он и еще раз просмотрел распечатки. — Жаль, что капитан Огилви в письмах Харли не упоминает о вашей Софии.

— Сомневаюсь, что он посчитал ее достаточно важной особой для того, чтобы сообщать о ней наверх.

Глаза доктора лукаво блеснули, когда он протянул мне мои бумаги.

— Что ж, — сказал он. — В таком случае он совершил очень серьезную ошибку.

XVI

Когда София проснулась, рядом с ней сидели графиня с полковником. Она услышала их разговор.

— Это самый безопасный способ, — произнес полковник Грэйми. — Нельзя, чтобы он оставался здесь, когда придет корабль Флеминга.

— Нет, этого нельзя допустить. — Мягкий утренний свет скрадывал морщины на лице графини. Она выглядела молодо и была полна решимости. — Я согласна с вами. Только, Патрик, пусть это сделает кто-нибудь другой. Поручим это моему сыну, он будет только рад. К тому же он не хочет подвергать вас опасности.

— Когда случится то, чего мы ждем, ваш сын будет нужнее здесь. Да и сомневаюсь я, что Огилви пойдет за ним, как за мной. Мы-то с ним старые друзья. — В словах его сквозила горькая ирония. — Он доверяет мне.

Графиня помолчала секунду, потом сказала:

— Жаль, что все так вышло.

— Мне тоже. Когда-то он был славным человеком.

— Наверное, ему были очень нужны деньги.

«Как это похоже на графиню, — подумала София, — искать оправдание даже предателю». Но полковник Грэйми не разделял ее великодушия.

— Когда мужчине трудно, он должен искать помощи у друзей, а не продавать их врагам.

С этим графиня не могла поспорить, поэтому произнесла только:

— Будьте осторожны, чтобы он и вас не продал.

— Не волнуйтесь. Такой возможности я ему не дам. Когда я доставлю его на место, я там не задержусь. Ваша светлость, вы же знаете, я — старый лис, а в Эдинбурге полно нор, где можно спрятаться.

София, окончательно проснувшись, начала шевелиться, и ее движение заставило полковника и графиню повернуться к ней. Ей показалось, что на лицах обоих появилось облегчение.

— Ну вот, — улыбнулась графиня, — мы разбудили ее. Я же говорила! Как ты себя чувствуешь, дорогуша?

Голова все еще раскалывалась, но тошнота прошла, и хотя все болело, а руки и ноги саднили и не двигались, она не стала жаловаться.

— Хорошо, спасибо.

Глаза женщины наполнились любовью.