Книга Поздние последствия, страница 65 – Кнут Фалдбаккен

— О Лив Марит Скард нам известно немногое, — продолжала Анита, стараясь разговорить Кайю. — Оказавшись жертвой домашнего насилия, она сбежала из дома и укрылась в кризисном центре в Лиллехаммере, где ей помогли сменить имя — ее стали звать Ева Боль. Там она оставалась до тех пор, пока у нее не возникли сложности из-за отношений с одним из сотрудников центра.

— С одной из сотрудниц, — поправила Кайя Бакке, слегка улыбнувшись, — у Евы, как ее здесь называли, была очень страстная натура, и в Лиллехаммере с ней сложно было справиться.

— А здесь вам это удалось?

— Да. Похоже на то… — Кайя Бакке проговорила это медленно и задумчиво, но, судя по ее тону, женщину переполняли чувства. — Иногда женщины меняют сексуальную ориентацию, и в этих случаях мы их тоже поддерживаем. В случае с Евой мы сделали все, что в наших силах. Мы знали о ее прошлом, и оно тоже определенным образом повлияло на нее. Нам… мне… нам всем очень нравилась Ева. Но…

— Нам важны любые сведения о Лив Марит Скард и ее пребывании здесь, — настойчиво повторила Анита. — У нас есть основания предполагать, что она вновь где-то рядом со своим мужем и, стало быть, находится в опасности. Нам очень важно отыскать ее.

— Понимаю, однако это не так-то просто. Ева, то есть Лив Марит, была совершенно необыкновенной женщиной. Все это признавали. Мы с ней… мы… — Женщина запнулась.

— Вы стали встречаться? Вы это хотите сказать?

Анита боялась, что вопрос вызовет намного более бурную реакцию, но Кайя лишь печально улыбнулась, отчего черты ее лица смягчились.

— Тут нечего скрывать. Я бы сказала, что это произошло чисто случайно. В подобных организациях такие вещи крайне нежелательны. Но с нами это случилось. Прямо как гром с ясного неба. Это правда — мы любили друг друга, — заявила Кайя Бакке, и с каждым словом голос ее становился громче. Она вскинула голову, словно на суде, так что на шее вздулись вены.

— Но ваши отношения не были длительными?

— Она уехала. — Это прозвучало, словно приговор.

— Неожиданно?

— Совершенно внезапно. Никого не предупредив. Даже мне ничего не сказала. А ведь мы строили планы… — Женщина притронулась к глазам. — Мы собирались вместе совершить круиз по островам Эгейского моря. Я должна была взять отпуск в конце июня, пока там еще не слишком жарко. Но она исчезла.

— А как вы считаете — почему она так поступила?

— Я не… — Кайя Бакке прокашлялась, — не думаю, что из-за меня. Скорее всего, я тут вообще ни при чем. У нас все шло прекрасно. Но Ева — я ее так называла — затаила зло, которое не покидало ее даже в лучшие моменты жизни. Жизнь с тем мужчиной надломила ее. Она то и дело впадала в уныние. К ней возвращался страх. Депрессии. Ярость. Она становилась непредсказуемой. Раздражительной. Я предупреждала, чтобы она не злоупотребляла лекарствами, но она и слушать не желала. Я надеялась, что поездка и смена обстановки пойдут ей на пользу. И порочный круг разорвется. Но… ничего не вышло.

— И вам не известно, куда она уехала?

— Почти год я ничего о ней не слышала.

— Но потом она нашла вас?

— Она позвонила.

— Откуда?

— Из Осло. Я поехала туда, и мы встретились.

— И как все прошло?

— Ну, что тут скажешь… Это была встреча старых друзей, но не больше. Она попросила меня оказать ей одну услугу.

— Только и всего?

— Довольно большую услугу. Она попросила меня стать посредником при продаже ее дома в Лиллехаммере. Недвижимость на Сёре Ол была записана на ее имя. И ее муж не смог бы ничего с этим поделать, даже если бы и пытался.

— А почему она просто не обратилась к адвокату?

— Адвокатам она не доверяла. А риелторов не хотела привлекать к этому делу. Главным для нее было, чтобы сделка прошла тайно и как можно быстрее. И с минимумом формальностей. Я прекрасно понимала ее желание.

— А почему она хотела осуществить сделку как можно быстрее?

— Мне она ничего не рассказывала. Она вообще сильно изменилась. Очень похудела, стала более жесткой и циничной… — Кайя вновь печально улыбнулась. — Менее женственной, если вас не удивит, что именно я даю подобное описание… — Она опять поднесла руку к глазам. — Теперь ее волновали только деньги.

— И вы позволили ей вас использовать?

— Как сказать… Я оказала ей дружескую услугу. В этом нет ничего противозаконного. Она оформила доверенность на мое имя. А обычный договор продажи жилья составить вовсе несложно. И Ева отдала мне ключ от банковской ячейки, где хранились все ее документы. Так я узнала ее настоящее имя и поняла, что именно ее долго разыскивала полиция. Когда я упрекнула ее в этом, она лишь пожала плечами. Она надеялась — так она сказала, — что полиция найдет какой-нибудь давний труп и упечет Агнара Скарда за решетку. Ева ненавидела его. Я и не думала, что ненавидеть можно настолько сильно, а ведь я почти десять лет проработала с женщинами, ставшими жертвами насилия. Казалось, ненависть пропитала ее насквозь. И только когда мы были вместе, она смягчалась. Ева говорила, что я открыла ворота ее чувствам. Но они вскоре вновь захлопнулись.

— А как прошла продажа дома?

— Его продали первому же покупателю по оценочной стоимости. Ева получила один миллион восемьсот тысяч крон. Мне перепало десять тысяч за работу. Деньги перевели на счет, который она специально открыла в банке «Нордеа».

— У вас есть номер счета?

— Наверняка сохранился где-то в компьютере.

— А вы не хотели сообщить в полицию о том, что Лив Марит Скард жива?

— И к чему бы это привело? Проработав столько лет в кризисном центре, я поняла, насколько для некоторых женщин важно уйти от суровой действительности.

— А вы узнали, зачем ей требовались деньги?

— Нет. И я понятия не имею, на что она жила целый год, когда пропала. Ведь пособие, которое она получала на свое новое имя, переводилось по ее последнему адресу, в кризисный центр в Гьёвике.

— И больше вы о ней ничего не слышали.

— Нет. Хотя она прислала мне одну открытку. Примерно через полгода после встречи. Из Амстердама. Там было всего пять слов: «Сейчас дела у меня лучше». Без подписи. Без обратного адреса. Но эта открытка точно от нее.

— Из Амстердама… — пробормотала Анита Хегг.

— Да, из Амстердама. Хотя она никогда не упоминала об этом городе.

— Знаменитая европейская столица наркоты, проституции и эвтаназии…

— Еве нужно было жить, а не умирать! — голос Кайи Бакке опять задрожал. Она едва сдерживала чувства.

— Что же еще?.. — недоумевала Анита. — Что еще есть в Амстердаме?

— Там полно каналов, в которых можно утопиться. Вы к этому клоните?

— Ну, она не утопилась, — Анита попыталась сказать это жизнерадостно, но ее тон плохо вязался с трагической судьбой женщины, о которой шел разговор, — у нас есть доказательства, что она в Хамаре.