Книга Мистериозо, страница 53 – Арне Даль

— Ну и ну, — удивился Чавес. — Это совсем не «Около полуночи».

— Это я никогда не слышала, — сказала Черстин Хольм. — Странно.

— Что это означает? — спросил Хультин.

— Возможно, он записал следом что-то совершенно другое, — с сомнением в голосе протянул Чавес.

— Хотя это Монк, — уверенно проговорила Хольм. — Эта цепочка минорных тональностей. Точно он. Ему приходится почти распластываться на клавиатуре.

— А звучит как продолжение, — сказал Йельм, ожидая, что эксперты накинутся на него. — Между ними даже нет звукового шва.

— И вправду нет, — удивленно согласился Чавес. — Либо наш убийца хорошо микширует записи, либо…

— Либо же, — вставила свое мнение Хольм, — это совершенно уникальное исполнение.

— Откуда вы все это знаете? — воскликнул Йельм.

— Знаешь, как говорят джазовые музыканты? — ответила Хольм. — Those who talk don’t know, those who know don’t talk. [49]

— У меня есть земляк, чилиец, — сказал Чавес, и Йельм заметил, что впервые слышит от него название его родины, — который чертовски здорово разбирается в странных джазовых композициях. У него маленький магазинчик музыкальных дисков в Ринкебю. Мы можем подъехать туда утром.

У Хультина, как всегда, был уже готов план. Он сказал:

— О’кей, поскольку это наша наиболее надежная нить, то за нее потянете вы трое, Хольм, Чавес и Йельм. Но когда чилиец вынесет свое резюме, ты, Хорхе, вернешься к расследованию версии о высших эшелонах. Думаю, все же именно там нам надо искать. Хотя и очень возможно, что сегодняшнее убийство напрочь вычеркивает из списка бизнес-направление, — сказал он, повернувшись к Сёдерстедту, который совсем не выглядел разочарованным. — Но Петерсон и Флорен могут снова вернуться к финансам. Посмотрим. Арто, ты, конечно, проверишь, существует ли связь между четырьмя убитыми в бизнес-сфере. Однако я думаю, что на этот раз мы столкнулись с совсем иным делом. В остальном работаем так же, как и раньше. Нюберг закидывает свои неводы в море доносов и продолжает ловить рыбку в мутной воде у стокгольмского дна. Нурландер, когда будешь готов приступить к работе, займись опять, как ни в чем не бывало, мафиозным следом.

Нурландер горячо кивнул. Хультин добавил:

— Самый главный вопрос очевиден: почему он снова начал убивать? После более чем месячного перерыва?

— А кассета? — спросил вместо ответа Йельм. — Мы не можем позволить техникам изучать ее неделями. К тому же информация скоро просочится в прессу.

Хультин вынул кассету из магнитофона. Он подержал ее некоторое время в руках, словно взвешивая шансы и риски. А затем передал ее Черстин Хольм.

— Насколько мы знаем нашего парня, он не оставляет отпечатков пальцев, а кассета вроде бы обычная, фирмы «Макселл», разве что слегка потертая. Нет отпечатков? Или как?

Йельм, Чавес и Хольм рассмотрели кассету.

— Нет, — ответил Чавес.

— О’кей, — слегка вздохнув, сказал Хультин. — Берегите ее.

«Мистериозо» звучала в колонках раз за разом, словно пророчество, желающее, чтобы его запомнили.

— Вы хоть поспали этой ночью? — спросил Хорхе Чавес. Они ехали в служебной «мазде» Йельма. Он был за рулем, Черстин Хольм сидела рядом на пассажирском сиденье и все время проигрывала «Мистериозо» Телониуса Монка на автомобильной магнитоле, а Чавес с таким же упорством то и дело просовывался между передними сиденьями.

Ответом на вопрос мог служить вид покрасневших тяжелых век Йельма и Хольм, которые они с трудом пытались поднять, одновременно уклоняясь от назойливого, почти летнего солнца. Невыполнимая задача.

На календаре было восемнадцатое мая.

— Монк перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его великолепная музыка вдохновляет кого-то на убийства, — заявил Чавес, не особенно, впрочем, печалясь по этому поводу.

Но даже и на этот раз он не получил ответа с передних сидений. Его это и не остановило, и не обидело. Они взяли след. Наконец-то.

— Сегодня ночью я посидел в полицейском управлении и изучил данные по правлениям. Интенсивное компьютерное хакерство. Существует четыре возможных пути. Самый интересный касается «Южного Банка». Все четверо заседали в нем в 1990 году, правда, совсем недолго. По-моему, это самый ясный след. Но интересно и то, что Энар Брандберг входил в правление «Ловиседаль» в 1991 году одновременно с Даггфельдтом и Карлбергером! Это тот самый медиаконцерн «Ловиседаль», у которого сейчас возникли проблемы с Виктором-Икс, пытающимся взять их под свою «крышу». Это если предположить, что Странд-Юлен — случайная жертва. Однако если предположить, что случайной жертвой оказался, наоборот, Брандберг, то остаются, конечно, «Эриксон» и МЕМАБ.

И опять никакого ответа.

Но энтузиазм Чавеса не угасал.

— Я уверен, что Хультин прав и что кто-то из этих управляющих является ключом ко всей загадке.

«Мазда» остановилась на перекрестке на красный свет.

— Притормози у бензоколонки, — сказал Чавес. — Аллея Ринкебю. Мы припаркуемся здесь и пройдем через площадь. Я хочу купить немного свежего чеснока.

Йельм проехал по аллее, запарковал машину и сказал:

— По-моему, ты немного суетишься.

— Это единственный способ не заснуть, — отозвался Чавес.

Они пересекли оживленную, залитую солнцем площадь. Палатки ломились от овощей, зелени и фруктов таких видов и сортов, какие редко встретишь в обычных продуктовых магазинах. Йельм подумал, что неплохо бы разработать способы противодействия наплыву заграничных овощей в Швецию, чтобы защитить своего производителя, и ему взгрустнулось в этой оживленной и пестрой толпе. Чавес купил связку чеснока и покачал ею перед носом Йельма.

— Сгинь, Носферату! — прошипел он.

Йельм, который буквально спал на ходу, встрепенулся и вернулся к жизни с дурацкой улыбкой.

Они прошли несколько кварталов к центру Ринкебю. В одном из типовых домов в полуподвале располагался маленький магазинчик без приметной вывески, но зато с приметными запотевшими окнами. Он оказался больше, чем представлялось снаружи, и был забит покупателями. Самые различные люди копались на бесконечных рядах полок с дисками с музыкой со всех концов света. Группа ярко одетых подростков в мешковатых брюках и повернутых назад кепках толпилась в уголке хип-хопа, а за прилавком сидел темнокожий индеец лет пятидесяти и подпиливал ногти.

— Альберто! — воскликнул Чавес, подошел и обнял индейца, который, когда поднялся ему навстречу, оказался огромного роста.

— Хорхе, Хорхе, — все твердил индеец. Они с полминуты обнимали друг друга, а затем очень быстро заговорили по-испански. Йельм различил в потоке слов «Шёвде» и услышал, как Хорхе ответил «Но, но, Сундсвалль». Чавес показал на своих коллег. Черстин Хольм как раз вернулась со стопкой дисков с григорианской церковной музыкой и сказала несколько слов на своем медленном испанском. Индус громко рассмеялся. Йельм улыбнулся Альберто и понял, что специфический запах, который ударил ему в нос, когда он вошел в магазин, исходил от ароматической палочки. Она была воткнута в цветочный горшок, стоявший на прилавке.