Книга Убить зверя, страница 4 – Крис Симмс

— Ясно. Какие еще у тебя сейчас дела?

— Главным делом у меня поимка банды, которая утаскивает ключи от машин через почтовые ящики.

— Операция «Рыболов»? — спросил Макклафлин. — Как много людей в ней задействовано?

— Семь, включая меня.

Последовала пауза — видимо, начальник просчитывал объем работы и количество людей.

Джон знал, что босс подумывает, стоит ли перебрасывать его надело об убийстве. Прежде чем он пришел к какому-то решению, Джон сказал:

— Мне бы хотелось продолжить заниматься операцией «Рыболов», пусть и в незначительной роли, пока длится это расследование убийства.

— У твоего напарника все еще проблемы со спиной?

— Да.

— Послушай, пора тебе самому руководить расследованием убийства. Вроде бы это будет довольно простым делом. Удачный случай для тебя — испытать свои силы.

— Вы назначаете меня старшим детективом?

— Ты правильно меня понял. Только постоянно держи меня в курсе.

— А операция «Рыболов»?

— Они справятся без тебя, пока ты разбираешься с данным делом.

Джона охватили возбуждение и разочарование. Банда, ворующая дорогие автомашины, за последние месяцы уже отняла у него много времени. Зато теперь у него собственное дело об убийстве.

— Слушаюсь, босс, — произнес Джон.

Затем он позвонил дежурному:

— Это детектив-инспектор Джон Спайсер. Нам нужны патологоанатом, фотограф и менеджер места преступления по адресу Беррибридж-роуд, 15, Гайд. Кто из менеджеров свободен?

— Сегодня дежурит Никки Кингстон, — ответил дежурный.

Джон невольно улыбнулся — дело вдруг стало намного привлекательнее.

— Пришлите ее сюда, пожалуйста, — промолвил он, захлопнул мобильный и сунул в рот пластинку жвачки.

Патологоанатом и фотограф подъехали через пятнадцать минут. Они еще надевали свои белые халаты, когда появилась машина Никки. Она вылезла из нее и шагнула к багажнику, открыла его и надела большую красно-черную куртку, которая выглядела так, будто ее шили для восхождения на Эверест. Когда она направилась к Джону, он обратил внимание, как объемная одежда подчеркивает ее миниатюрность. Джону захотелось схватить Никки и обнять. Оглядев Джона сверху донизу, она спросила:

— Не боишься отморозить свои орешки в таком костюме?

Джон ухмыльнулся:

— Рад тебя видеть, Никки.

Она уже разглядывала дом.

— Давай, вводи меня в курс.

— Ладно. Двое патрульных шли мимо дома и услышали шум внутри. Они вошли и обнаружили в гостиной, как позднее выяснилось, мать жертвы, которая обнимала труп. Один полицейский немедленно удалился, чтобы позвонить начальству, а его напарнице удалось отнять мать от тела и увести в кухню. Подъехал я, осмотрел весь дом.

— Значит, ты был в остальных помещениях? — уточнила Никки.

Джон кивнул.

— Ладно, — сказала она. — Вероятно, на каком-то этапе мне понадобится соскреб с твоего костюма для сравнительного анализа.

— Без проблем. Тут я сообразил, что никто даже не пощупал у девушки пульс, поэтому я снова вошел в дом и, подложив под ноги журналы, приблизился к телу. Разумеется, она была мертва.

Никки подняли брови:

— Журналы под ноги? Неплохо придумано.

Джон слегка улыбнулся.

— На доске рядом с раковиной стоит чашка, другая, с мультяшной улиткой, — на столе. Их стоит забрать в качестве возможных улик. Кто-то недавно пил из них. Вся беда в том, что патрульная налила в одну из них, которая с улиткой, чаю для матери.

Никки покачала головой:

— Вряд ли это нам что-нибудь даст.

В этот момент подъехал автомобиль с фотографом и патологоанатомом, и Джону пришлось переставить свою машину, чтобы уступить им дорогу.

Патологоанатом и фотограф подошли к дому и остановились на пороге, надевая белые чехлы на обувь, шапочки и маски. Патологоанатом укладывал перед собой резиновые пластинки и, ступая по ним, вошел в дом. Почти сразу гостиная осветилась белыми вспышками. Это фотограф начал свою работу. Через десять минут в дверях появился патологоанатом и поманил санитаров с носилками. Аккуратно шагая по проложенным пластинкам, они скрылись в доме.

Никки и Джон обошли фургон и встали с другой его стороны, чтобы скрыться от уже собравшейся небольшой толпы зевак.

— Ну и как насчет бросания курить? — поинтересовалась Никки.

Он сунул руки в карманы, словно пытался помешать им шарить вокруг в поисках сигарет.

— Легче не становится. Но с Игр Содружества я ни одной сигареты не выкурил.

— Неплохо! Это сколько получается — три месяца?

— Вроде того. Тебе это тоже так же долго казалось кошмаром?

— Казалось? Все еще кажется. Хотя реже и реже. Лично мне не следует ходить в пабы. И не встречаться со своим адвокатом насчет развода.

— Твой бывший все еще ведет себя как последний козел?

— О да, оттачивает технику.

Джон сочувственно кивнул и сказал:

— Наверное, нужно быть благодарным Господу, что хоть детей не было.

Никки изумленно рассмеялась.

— Вот этого со мной никогда не случится. Я повидала слишком много подруг, которые после родов сразу подсели на прозак. Материнство? Нет уж, благодарю покорно. Этот номер не пройдет. — Она легонько хлопнула в ладоши, как бы заканчивая эту часть разговора. — Ты все еще жуешь жвачку. Пытаешься забыть о сигаретах или желаешь, чтобы я почувствовала, как у тебя приятно пахнет изо рта? — Она насмешливо взглянула на него.

Джон поддержал ее игру, подмигнул ей, затем посмотрел наверх и увидел лицо Элис среди облаков. Он быстро опустил голову и произнес с улыбкой:

— Размечталась. Никки, ты ведь знаешь, ты до меня не доросла.

— Заносчивый поганец! — засмеялась она и собралась шутливо ткнуть его в бок.

Джон поймал ее кулак, когда появились санитары с телом, за которыми шел патологоанатом. Немедленно приняв официальный вид, Никки высвободила руку и шагнула к открытым дверцам «скорой помощи». Когда носилки поставили в машину, она дала санитарам журнал, чтобы они расписались. В журнале должны были содержаться фамилии всех людей, побывавших на месте преступления. Тем временем Джон подошел к патологоанатому:

— Какие-нибудь идеи?

Тот стянул маску и принялся снимать белые чехлы с ботинок.

— Ну, пока могу определить, что смерть наступила в результате удушья. Все указывает на это: посиневшие губы, уши и ногти, лопнувшие капилляры вокруг глаз и на самих глазных яблоках.

— А что за гадость забила ей горло?