Книга Изгои, страница 56 – Маргарет Мерфи

Мальчишек опрашивали поодиночке. Минки был по очереди последний. Он сидел, подложив под себя руки, в середине кресла, поставленного между двумя настенными видеокамерами в углах комнаты, и изучал окружающее широко раскрытыми глазами. У Минки были белокурые волосы, немного длиннее, чем у его старших друзей, – сегодня в честь особого случая мать уложила ему их с помощью геля и высушила феном.

Просматривая запись в полной тишине, хотя комната отдела была забита людьми, Рикмен поразился невинности этого детского личика. Оно было удивительным образом не испорчено жестокостью существования.

Минки беспрестанно жевал изнутри свою щеку, изредка кивая в ответ на вопросы инспектора по делам несовершеннолетних.

Наоми Харт, уже предварительно просмотревшая запись, выделяла нужные куски, делала замечания, неинтересные места прокручивала. У них не было времени на необработанную информацию. Пресса зверски травила полицию с момента смерти Якубаса. Сообщество беженцев – те его члены, кто не был парализован ужасом – грозило возмездием. Даже Мирко Андрич высказал неодобрение в адрес работы полиции. Рикмен уже позвонил ему в этот день.

– Если бы я не стал вам помогать, – заявил Андрич, – может, этот человек был бы сейчас жив.

Может, и был бы – ночью звонили на горячую линию, мужской голос предложил информацию об убийствах. Акцент, вероятно, восточно-европейский. Якубас Пятраускас был литовцем. Запросили распечатку всех звонков с его мобильного телефона за последние несколько недель. Сам телефон обнаружили на месте преступления. Кровь на кнопке с цифрой девять доказывала, что, умирая, он пытался звонить на экстренный номер. Запросили запись этого звонка. Вполне возможно, что там окажется полезная информация. Но нет – в устном рапорте из диспетчерской оператор доложил, что жертва выкрикнула несколько искаженных слов на английском и «что-то иностранное», а потом – тишина.

Инспектор предложила Минки пакетик сладостей. Он с сомнением посмотрел на нее, а затем на полупрозрачное зеркало, через которое, как он знал, наблюдала его мать.

– Ну, – сказала инспектор ободряющим голосом. – Я оставлю их здесь на случай, если захочешь попозже.

Она положила фруктовые пастилки на журнальный столик и продолжила расспрашивать Минки о его симпатиях и антипатиях, рассказывала ему о своем собственном сыне в надежде разговорить.

Харт сверилась со своими записями и нажала кнопку ускоренного просмотра на дистанционном пульте. В ускоренном режиме язык телодвижений Минки стал даже выразительнее: его взгляд задержался на столике, где лежал пакетик, затем скользнул в сторону, точно мальчик чувствовал что-то зазорное в своей жадности. Потом посмотрел на полупрозрачное зеркало. Все это были хитрые, затаенные взгляды, а то, как он постоянно жевал щеку и нижнюю губу, придавало ему вид пойманного зверька, отчаявшегося выбраться на свободу.

Рикмен посмотрел на счетчик времени. Опрос шел уже пятнадцать минут, а инспектор еще ничего не узнала. Офицер с меньшим жизненным опытом, возможно, уже отчаялся бы, а она продолжала задавать несложные вопросы, и мало-помалу, по прошествии длительного времени, резкие повторяющиеся движения мальчика стали не столь явными. Похоже, он начал успокаиваться.

Харт нажала «воспроизведение», и вернулся звук.

– Мой сын любит «Симпсонов», – говорила инспектор мелодичным приятным голосом.

Минки перестал рассеянно изучать комнату, а она продолжала:

– Ты знаешь, что мне кажется, Минки? Я считаю, нам следовало назвать сына Бартом из-за тех неприятностей, в которые он попадает.

– Вот и про нашего Джеза мама всегда так говорит. – У Минки был пронзительный голос и быстрый северо-ливерпульский говорок.

И они долго беседовали, обсуждали «Симпсонов», сравнивали персонажей с людьми, Минки знакомыми, проводили параллели с излюбленными эпизодами, и через какое-то время инспектор вернулась к пункту, который ее на самом деле интересовал:

– Значит, ваш Джез, он как Барт, да, Минки?

Минки закивал с энтузиазмом:

– Он ненавидит школу и всегда попадает в истории. Его уже три раза оставляли после уроков в этом семестре.

– А не в школе он тоже попадает в переделки, а, Минки?

Он на секунду нахмурился, раскачивая ногами и слегка качаясь сам:

– Не очень. Его не забирали в участок.

До сих пор Минки говорил правду. У Джеза не было приводов в полицию, это подтверждали бобби с их участка.

– Вы ведь много гуляете вместе, не так ли?

– Я в его банде… – Осознав, что сболтнул лишнее, он обеими руками закрыл рот.

– Крысы из Рокеби, – закончила она, рассеянно кивнув, будто ничего особенного не заметила.

Он осторожно убрал руки, словно боясь, что какое-то другое, более важное откровение может вырваться у него раньше, чем он успеет его остановить.

– Откуда вы узнали про Крыс?

– Бифи мне рассказывал.

Его это не убедило, и она решила отступить, предложив ему еще раз сладости. На этот раз он взял.

– Дальше всё светские разговоры, – пояснила Харт, прокручивая пленку.

Минки быстро и громко чавкал, разговаривая с набитым ртом.

Потребовалось время, мастерство и огромная осторожность, чтобы вернуть Минки к вечеру, когда с братом произошел несчастный случай, и чтобы он вновь надолго не замолчал в испуге. «Симпсоны» во второй раз принесли пользу. Вспомнив, что их постоянное время в программе – шесть вечера, инспектор спросила:

– Ты смотрел «Симпсонов», когда ушел Джез?

Он кивнул, вдруг сникнув, рука в пакетике, и Рикмен подумал, что он похож на Винни-Пуха, запустившего лапу в горшок с медом. Она помогла ему обойти этот трудный момент, попросив описать эпизод из «Симпсонов». Что он и сделал с подробностями, повторяя некоторые полюбившиеся реплики:

– А Барт сказал: «Катись колбаской!» – Он очень точно скопировал голос, и инспектор рассмеялась.

– Джез смотрел это вместе с тобой?

Он, похоже, забеспокоился:

– Немного.

– А потом он вышел.

Он кивнул.

– Ты видел, как Джез выходил?

Мальчишка совсем перестал чавкать пастилками и опять согнулся, стараясь стать невидимкой.

– Минки?

– Нет, – пропищал он слабым голосом, не глядя ей в глаза.

– Минки, когда-нибудь раньше Джез поджигал петарды?

– Нет. – На этот раз он ответил слишком быстро, а на лице изобразил полнейшую невинность.

– Понимаешь, многие мальчишки бросают петарды в почтовые ящики…

Глаза Минки расширились, ноздри раздулись. Казалось, он смотрит на что-то, находящееся всего в нескольких футах от него. На что-то, что вселяет в него ужас.