Книга Эпидемия, страница 53 – Дмитрий Сафонов

Все, включая и самого Евстафьева, обращались к нему «товарищ генерал», а в третьем лице – говорили «генерал Карлов»; никому и в голову не приходило называть его по имени отчеству.

Председатель вышел из-за стола и подошел к Карлову.

– М-м-м… Как обстоят дела с документами Кудрявцева? – спросил он. Обращение «товарищ генерал» отброшено, как ненужное, приказание «доложите» забыто, как невозможное.

В ответ – холодный взгляд голубых глаз и нарочитая пауза.

– Документы пока не найдены. Серьезных зацепок нет. С другой стороны – пока нет реальных оснований предполагать, что о них стало кому-то известно. В настоящее время установлены лица, которые находились в контакте с Кудрявцевым непосредственно перед его смертью. Ведется оперативная разработка.

Евстафьев понял генерала правильно. Если речь не идет о немедленной ликвидации, а только об оперативной разработке, значит…

– Думаете, это – нить? – с надеждой спросил председатель.

– Думаю, единственная, – внес поправку Карлов.

– Они смогут вывести нас к документам?

– Вероятность этого очень высока. Маршрут их перемещения представляется целенаправленным, какой-то другой понятной мотивацией объяснить его сложно. В распоряжении последних двух свидетелей имеется усовершенствованный прибор ЧИП и предсмертная записка, оставленная Кудрявцевым.

– Вы планируете взять их?

– Да, как только удастся установить их точные координаты. В настоящее время об их местонахождении можно говорить весьма приблизительно, – Карлов еле заметно кивнул, давая понять, что считает вышеизложенную информацию исчерпывающей и добавить к сказанному ему нечего. По сути, этот кивок заменял вопрос: «Разрешите идти?»

Но у председателя было еще одно поручение для генерала. Весьма щекотливое. Евстафьев побаивался Карлова (как, впрочем, все, кто его знал), но в то же время – понимал, что лучше него никто с этим не справится.

Он принялся мерить шагами необъятный кабинет.

– М-м-м… – председатель не знал, с чего начать.

Карлов стоял неподвижно и совершенно невозмутимо, но внимательный наблюдатель заметил бы, как его глаза из голубых стали серыми. Стальными.

– Я только что вернулся с совещания у президента… – начал Евстафьев издалека. – Президент недоволен предпринимаемыми мерами по нейтрализации эпидемии. Он считает, что меры должны носить упреждающий характер. В частности, он настаивает на четком и быстром разделении инфицированных и пока еще здоровых. У вас есть какие-нибудь предложения?

– Сделать пребывание людей на улицах невозможным, – не задумываясь, ответил Карлов. – Это самое быстрое. И эффективное. Пусть все разойдутся по домам.

– Да? – Евстафьеву такая мысль в голову не приходила.

– Мне кажется, Башкирцев уже это делает, – продолжал Карлов. – Легкие беспорядки, бесчинствующие хулиганы, разбитые витрины. Милиции негласно дали понять, что на это следует закрыть глаза, одновременно усилив охрану стратегических объектов. Магазины закрываются. Транспорт скоро остановится – как только люди разъедутся с работы по домам. Вечером – объявление по телевидению о введении комендантского часа и настойчивое предупреждение не выходить из дома в течение ближайших дней. Другого эффективного способа я не вижу.

– Как вы оцениваете уровень компетентности полковника Башкирцева? – спросил Евстафьев.

– Как высочайший. В то же время я считаю, что его полномочия необходимо расширить.

– А-а-а – пора было переходить к главному – тому, ради чего, собственно, Евстафьев и вызвал Карлова, – генерал Чернов?

– Не нахожу возможным обсуждать действия коллеги, – четко сказал Карлов. – Думаю, президент уже дал оценку общему руководству операцией?

– Да. Весьма негативную, – Евстафьев взглянул на генерала, надеясь обнаружить какую-нибудь перемену в его лице, но у того не дрогнул ни один мускул. – Я… намерен отстранить Юрия Геннадьевича от руководства. Он допустил очень серьезную ошибку, не отдав вовремя приказ об отключении мобильных операторов региона… Непростительную ошибку. Это… – председатель ходил вокруг Карлова, постепенно суживая круги, – это может привести к фатальным последствиям. Мы, профессионалы, прекрасно понимаем, как нелегко дается то или иное решение. Потому что за принимаемые решения приходится нести ответственность. И чем большей властью облечен человек, тем большей становится мера ответственности… Вы понимаете?

Карлов молча слушал. Он уже догадался, к чему клонит председатель.

– С другой стороны, – Евстафьев мило улыбнулся и пожал плечами; ни дать, ни взять – добрый и все понимающий отец, прощающий любимому чаду очередную шалость, – все мы – люди. Нам свойственно ошибаться. И я опасаюсь, что Юрий Геннадьевич… Э-э-э, – тянул Евстафьев, как будто не решался сказать очевидную глупость, настолько она выглядела смешной, – что он очень тяжело воспримет этот удар. Я хочу, чтобы вы поддержали его в трудную минуту и объяснили… – он выделил голосом, – объяснили ему, что дело вовсе не в личном недоверии. Помогли, так сказать, разобраться в ситуации.

Он облегченно вздохнул и заглянул Карлову в глаза.

Лучше бы он этого не делал.

– Я помогу, – сказал Карлов.

– Ну, вот и хорошо, – председатель быстро вернулся за стол, сел и принялся перекладывать бумаги с места на место, тщетно пытаясь скрыть свое волнение. – Значит, я могу на вас рассчитывать? – от Карлова он ответа не получил, поэтому ответил сам. – Ага, хорошо. Я спокоен. Он… у себя в кабинете.

Карлов кивнул.

– Вы… можете идти, – сказал председатель.

Карлов развернулся и направился к двери.

Евстафьев не удержался.

– Держите меня в курсе своих действий. Пожалуйста… Я имею в виду – относительно документов Кудрявцева.

Карлов снова кивнул и вышел из кабинета.

Через четыре минуты он входил в приемную Чернова. Референт, молодой человек с безукоризненным пробором, вскочил со стула.

– Товарищ генерал!

Карлов огляделся. Лицо его выражало сдержанное недоумение.

– Что с вами, майор? Разве вы видите здесь кого-то, кроме себя?

Референт опешил.

– Я…

– Плохое зрение – признак профессиональной непригодности. Вы здесь один, майор, не так ли?

Референт схватился за горло, словно его вдруг настиг жестокий приступ ангины, и прошептал:

– Так точно.

– А генерал Чернов, – продолжал Карлов, наступая на испуганного референта, – велел вам никого не пускать. Вы это слышали? Или со слухом у вас тоже проблемы?

– Никак нет… То есть… Так точно, слышал.

Карлов смерил его тяжелым взглядом и едва дернул головой, указывая на массивную дверь приемной. Референт подбежал к двери и запер ее на ключ. Карлов удовлетворенно кивнул.