Онлайн книга «Эпидемия»
|
Кашинцев через силу улыбнулся офицеру и включил зажигание. Стартер бодро провернулся; в цилиндрах появились первые вспышки. И вот двигатель бодро зарокотал, перемалывая порции неэтилированного бензина. Кашинцев включил первую передачу и, едва касаясь акселератора, осторожно тронул машину с места; он еще помнил, как может ускоряться это неповоротливое с виду чудовище. – Куда ехать? – спросил он. – Все равно… куда… – с трудом проговорил мужчина с заднего сиденья. К сожалению, он был прав. Ехать им действительно было некуда. И везти раненого в больницу, как советовал офицер, тоже было нельзя. Тупик. Они были загнаны в угол. Кашинцев вспомнил номер телефона, который назвал ему Валерий Алексеевич. «Воспользуетесь в самом крайнем случае, если не будет другого выхода». Похоже, сейчас был именно самый крайний случай – потому что другого выхода он не видел. – Ну что? – генерал Карлов больше не мог рисовать; остро заточенные карандаши рвали бумагу. Лицо его внешне оставалось бесстрастным, но руки дрожали сверх допустимой нормы, и Карлов не считал возможным показывать это подчиненному. Пусть даже одному, пусть даже – самому близкому, собственному референту, но показывать это ни в коем случае не стоило. – Ни четвертый, ни шестой на связь не выходят, – с опаской сказал референт. Он чувствовал себя так, словно был лично в этом виноват, и справедливый гнев начальника вот-вот обрушится на его бедную голову. – Только не говори мне, что они опять ускользнули. Ладно? Даже не вздумай это говорить! – Я… – референт втянул голову в плечи, словно черепаха – в панцирь. – Ты сидишь и ковыряешь в носу вместо того, чтобы работать! Узнай, что происходит на Савеловском вокзале! Позвони военным, позвони оперативному дежурному в МВД! Что мне, тебя учить, что ли? – Карлов сжал руку и не заметил, как переломил карандаш. Остро заточенный грифель впился в ладонь; из ранки появилась маленькая круглая капля крови. Он выругался и выбросил сломанный карандаш в корзину для мусора. Ему никогда еще не доводилось руководить такой бестолковой операцией, и это приводило Карлова в бешенство. Референт снял трубку и прижал ее плечом к уху. Одновременно он просматривал информацию, поступающую на компьютер. – Товарищ генерал! – внезапно сказал он. Карлов все уже понял – по голосу. – Нет, – он покачал головой. – Нет. Я не хочу это слышать. И ты не хочешь, чтобы я это слышал. Потому что я выйду из себя, и мне потребуется кого-нибудь убить. Референт огляделся; в кабинете Карлова, кроме них двоих, никого не было. Он пожал плечами. – Тогда считайте, что вы этого не слышали. Но… Военные сообщают, что на вокзале была перестрелка, в результате которой… Карлов стоял и смотрел в окно. Когда референт закончил, генерал обернулся и сказал: – Тебе не кажется, что сегодня – не наш день? Просто – не наш день? Референт был вынужден согласиться. Он кивнул. – Это, наверное, не так страшно, – продолжал Карлов, – если день не задался. Подумаешь, что в этом такого? Не задался, ну и ладно. Проблема заключается в другом. – В чем? – спросил референт. – В том, что если сегодня – не наш день, то завтрашнего – не будет. Вот оно в чем дело… Кашинцев остановил машину и повернулся к девушке. – Я должен позвонить, – сказал он. – Кому? – спросила Алена. – Не знаю. Точнее, знаю, но я никогда его раньше не видел. Так сказал Валерий Алексеевич. – Кто это – Валерий Алексеевич? – Тот человек, который вас спас. – Ему можно верить? – Мне кажется, после того, что он сделал – можно. – Ну, так звоните – только побыстрее! – Алена перевела взгляд на Гарина. Тот застонал и открыл глаза. – Алена… – Да, Андрей! – Алена просунула руку ему под голову и приподняла, чтобы он мог ее видеть. Она пыталась заглянуть Гарину в лицо, но у нее никак не получалось поймать его уплывающий взгляд. Гарин с трудом поднимал веки, и его расширенные зрачки начинали описывать странную кривую, а девушка, как ни старалась, не могла ее остановить. – Андрей! – не выдержала и закричала она. Гарин вздрогнул. – Кажется, я того… – выговорил он через силу. – Все… Поясница… Так больно… Алена перегнулась через сиденье и вцепилась в свитер Кашинцева. – Вези его в больницу! Слышишь! Вези немедленно! Он… – она замолчала, словно с разбегу уткнулась в бетонную стену. – Он умирает, – понизив голос, сказала она. – Как ты объяснишь огнестрельное ранение? Врачи сразу сообщат в милицию, и тогда… – Да мне плевать! – закричала Алена. – Ты что, не понимаешь, что мы его убиваем? Посмотри! – она подняла руку, испачканную кровью, и показала Кашинцеву. – Сиденье уже все мокрое! Кашинцев пожал плечами. – Как скажешь. Если ты считаешь, что надо… – Не надо, – прохрипел Гарин. Он уже балансировал на опасной грани между явью и забытьем. Это было очень соблазнительно – закрыть глаза и потерять сознание. Тогда станет легче. Проще. Он не будет ничего видеть и слышать, и эта пронзительная боль, грызущая поясницу изнутри (кто-то холодный и рассудительный, засевший в голове, бесстрастно говорил: «Скорее всего, задета почка», и Гарин, улыбаясь, согласно кивал: «Думаю, это правильный диагноз, коллега») на время отступит. Отпустит его. Но вместе с тем – он понимал, что терять сознание нельзя. Хотя бы ради того, чтобы объяснить этим двум потерянным и перепуганным детям… – Не надо… – прохрипел Гарин. – Сначала – позвони… Последнее относилось к Кашинцеву. Гарин слышал весь их разговор с Аленой; он доносился откуда-то издалека; ему стоило немалых усилий собрать разрозненные обрывки фраз в одно целое и, собрав, понять, о чем идет речь. – Ага. Я сейчас, быстро, – Кашинцев вышел из машины и бросился к ближайшему таксофону. На полпути он вернулся и, открыв дверь, спросил. – Ни у кого из вас нет карточки? Алена покачала головой. – Нет. Возьми мобильный, – она включила аппарат, и рука с телефоном бессильно опустилась на сиденье. – Он не работает… – Ладно. Карточку можно купить в метро, – Кашинцев снова сел за руль, завел двигатель и помчался вперед по шоссе, выглядывая красную букву «М». – Где ближайшая станция? – Уже близко. Ты что, не знаешь? – спросила Алена. – Откуда? Я же – не местный. Я – из Питера. |