Книга Прикоснись ко мне, страница 32 – Джус Аккардо

Глядя прямо мне в глаза и улыбаясь, он протянул руку:

— Я Флип. Никогда тебя здесь не видел. Новенькая? Первый день?

Он тараторил, откусывая от кончика неочищенной морковки.

— Я здесь с отцом, с Маршаллом Кроссом.

— Ты дочь Кросса? — Он просиял: — Твой отец — классный!

Вот восторженный дурачок!

— Похоже, ты его фанат! — сказала я.

— Еще бы! Твой отец — великий человек. Он все делает для нас.

Флип залился радостным смехом. Потом спросил:

— Я полагаю, ты Нулевой?

— Нулевой?

— Так мы здесь называем не-Шестых.

Прикольно!

— Тебе тут понравится. «Деназен» — забойное местечко.

— Ты серьезно?

Я не могла скрыть удивления. К счастью, Флип был слишком занят собой, чтобы заметить это.

— Еще как серьезно! Мы тут все крутые супергерои. Выходим наружу, чтобы вести великую борьбу. Ну, типа, делаем мир более безопасным местом для обитания человечества.

Он склонился ко мне:

— Мы уничтожаем плохих парней и восстанавливаем порядок. Мы — как люди-икс или как Лига Справедливости. Въехала?

Интересно, не доконает ли Флипа когда-нибудь его же словесный понос?

— Так они хорошо с вами обращаются? — спросила я.

— Ты что, шутишь? Я был бездомным. Совершенно не понимал, что к чему. «Деназен» нашел меня, дал мне дом, научил меня всему, что я могу делать со своими способностями. К тому же мы тут, типа, — он понизил голос, — иногда помогаем правительству.

Вот чертов энтузиаст!

— Так вы тут не пленники?

Он посмотрел на меня как на чокнутую:

— Пленники?

— Ну, вы можете уходить-приходить, когда хотите?

Флип замешкался, потом сказал:

— Ну, вообще-то, почему бы и нет… но мы этого не делаем. Нам здесь безопаснее. — Выражение его лица стало задумчивым: — Там, снаружи, много всякого дерьма. «Деназен» насолил очень многим плохим парням. У него много врагов. Мы иногда выходим наружу, гуляем, а заодно практикуемся в выборе цели. Но здесь мы в безопасности. «Деназен» защищает нас.

— В обмен на ваши услуги, — сказала я, пытаясь скрыть сарказм. Если бы я не знала, как реально обстоят дела, если бы я не повстречала Кейла, чепуха, которую изливал на меня Флип, показалась бы мне больше похожей на правду. Но я уже заглянула по ту сторону маски и знала правду. Теперь, если получится, об этом узнают все и каждый.

— И у вас все получается?

Он хмуро усмехнулся:

— У большинства да. Хотя есть и такие, кто не хочет сотрудничать. Есть и опасные. Если Шестой начинает вредить людям, его доставляют сюда и приводят в чувство.

Это и есть реабилитация.

— А если привести в чувство не получается? — спросила я.

— У полиции есть тюрьмы? Есть. Здесь то же самое. Любой, кто использует свои возможности для массового убийства, — преступник.

Флип посмотрел на часы:

— Черт побери! Опаздываю в зал, играть с железом.

Он встал и подмигнул мне. Он держал во рту морковку как сигарету. Махнув мне на прощание, сказал:

— Они помогают нам быть в форме. Я сейчас как магнитный живчик, это точно!

Я улыбнулась:

— Приятно было познакомиться, Флип.

Проводив его взглядом, я вздохнула с облегчением. Пора браться за дело. Теперь, когда поле свободно, я отправилась к лифтам. То, что я собиралась сделать, было рискованно, но в этом крылась моя единственная надежда: нужно было любым способом забраться в офис папашки.

Зря они пытались не пустить меня на тусовку Шестых. Не знали, с кем имеют дело. Когда мне было семь, дядя Марк взял меня на предрождественский шопинг. Я прихватила с собой свою старую куклу, Бри. В магазине я увидела совершенно новенькую Барби, которую мне край как захотелось получить, и я принялась упрашивать дядю ее купить. Конечно он отказал — с деньгами было туго. Когда же дядя Марк пошел расплачиваться, я прокралась назад. Схватив эту красивую новую куклу, я пожелала, чтобы моя старая подружка стала такой же красивой, была бы в таком же белом струящемся платье и с такой же сияющей короной, венчающей тяжелую массу золотых волос. Когда я посмотрела на Бри, она была абсолютной копией Барби.

Став старше, я поняла, как это работает. Я могла сделать любой объект идентичным любому другому, коснувшись оригинала. Главное, чтобы общие размеры совпадали. Я много экспериментировала и обнаружила, что мои возможности безграничны. Если у меня был сандвич с тунцом, а я хотела чизбургер, проблем не было — сандвич становился тем, чем нужно. Если я хотела пива, а у меня была содовая, беспокоиться было не о чем. Нужно было только пожелать, и в стакане появлялась желанная жидкость.

Вы думаете, что я тут же стала использовать свои классные способности направо и налево? Любой тинейджер, если бы имел неограниченную возможность сразу получить то, что хочет и когда хочет, наверняка сошел бы с ума.

Я сразу поняла: лучше держать язык за зубами, и никому — ни слова. К тому же была еще и боль, в качестве довеска к моим способностям. Каждый раз, когда вытворяла это, я чувствовала себя так, словно мои мозги вытаскивают через ноздри рыболовными крючками. При этом, конечно, размер предмета имел значение: чем больше предмет, тем сильнее боль. Когда тебя выворачивает от боли только оттого, что ты превращаешь что-то во что-то, а это что-то — размером с кубик льда, нужна очень веская причина, чтобы этим заниматься.

В прошлом году папашка купил новый пятидесятидвухдюймовый плоский телевизор, и телек доставили домой, пока его не было дома. Я пришла с парнем, с которым познакомилась на рейверской тусовке, и мы телек кокнули. Нечаянно, но это дела не меняло. Отослав приятеля, я сбегала в гараж, притащила оттуда картонную коробку, и — вуаля! Новый телевизор.

Труднее всего оказалось избавиться от обломков оригинала, а еще — от бешеной головной боли и нестерпимой тошноты. Они мучили меня целый день.

Я никому об этом не говорила. Да и что бы я сказала? Привет, меня зовут Дез, я — тайная фабрика по исполнению желаний? Желание в одной руке, исполнение — в другой. Нет уж. Это могло пригодиться, но только в случае острой необходимости. Потом, когда я услышала о парне, которого забрали с Самрана, и с тех пор о нем никто ничего не слышал, у меня появилась вторая причина держать язык за зубами. Я была чертовски напугана.

Когда Кейл рассказал мне о моей маме и о том, что она умеет делать, я едва сдержала улыбку. Хоть я с ней никогда не встречалась, теперь я почувствовала себя не такой одинокой. Оказывается, мы с ней похожи не только внешне. Да уж, мама и дочка — два сапога пара. Может, мне тоже стоит попробовать превратиться в кого-то еще? Только вдруг обратное превращение не получится? А уж боль, которая сопровождала бы это превращение, я и представить не могла. Наверняка эта боль меня бы убила.