Книга Ее андалузский друг, страница 21 – Александр Содерберг

Эти мысли пронеслись в голове в те бесконечные мгновения, когда он упал на колени, не выпуская русского из прицела.

Йенс выстрелил, русский тоже.

Их пули, наверное, встретились в воздухе где-то на полпути. Он услышал свист, когда они пронеслись слева от него, и почувствовал жгучую боль, когда одна из пуль задела плечо.

Однако те три пули, которые он успел выпустить, попали в цель, поразив русского в грудь и в шею. Сонная артерия разорвалась, кровь хлынула рекой, мужчина упал, словно тряпичная кукла, уронил оружие и стукнулся головой о ящик — впрочем, он был мертв еще до того, как достиг пола.

Йенс уставился на него. Услышав за спиной шаги, обернулся, держа оружие наготове. Человек, говоривший по-шведски, навел на Йенса пистолет. Йенс держал его на прицеле.

— Опусти оружие. Я не причиню тебе зла, — спокойно произнес незнакомец.

— Сам опусти, — ответил Йенс. От адреналина, переполнявшего жилы, он сделался совершенно равнодушным.

Поколебавшись, мужчина опустил оружие. Йенс поступил так же.

— Ты ранен? — спросил мужчина, глядя на плечо Йенса.

Тот тоже взглянул на свое плечо, пощупал рану — похоже, его только задело. Он покачал головой.

— Пошли! Оставь его.

Йенс посмотрел на человека, которого только что убил. Мысли о везении и судьбе, благодарность, стыд и отвращение пронеслись в его сознании, так и не найдя там пристанища.

— Пошли! — снова сказал незнакомец по-шведски.

Йенс последовал за ним. Тут он заметил, что у мужчины на щеке укреплен микрофон, а в ухе наушник. Он тихо что-то сказал в микрофон и остановился.

— Подождем, — шепнул он.

Никакого движения нигде, ни одного звука, только ожидание. Йенс бросил взгляд на незнакомца — тот был совершенно спокоен, видимо, привычен к подобным ситуациям.

— Меня зовут Арон, — сказал он.

Йенс не ответил.

Мужчина приложил палец к наушнику, поднялся.

— Теперь все в порядке, мы можем идти наверх.

Посреди палубы, заложив руки за голову, стоял на коленях Михаил, позади него — Лежек, держащий в руках «HK G36» [10] со снайперским прицелом.

Арон сделал Йенсу знак рукой, чтобы тот следовал за ним. Они прошли мимо Михаила, поднялись по трапу на капитанский мостик, где увидели застреленного штурмана, лежащего на полу в луже крови. Капитан все еще пребывал в состоянии шока — сидел бледный, забившись под стол, сжимая в руке большой разводной ключ. Поднявшись, он бросил взгляд на мертвого штурмана, а затем в окно. Когда капитан увидел Михаила, стоящего на коленях на палубе, в его глазах вспыхнула искра ненависти. Оттолкнув Йенса и Арона, он поспешил наружу, слетел по трапу и побежал по палубе. Михаил даже не успел прикрыться руками — капитан с такой силой ударил его по голове разводным ключом, что тот упал ничком. Посмотрев на огромного русского, капитан стал бить его ключом по рукам и ногам, проклиная на своем языке. Йенс и Арон наблюдали эту сцену с капитанского мостика.

— Что ты делаешь на этом судне? — спросил Арон Йенса.

Михаил, лежавший на палубе, сжался в клубок, пытаясь закрыться.

— Я просто ехал домой из Парагвая.

— Чем ты там занимался?

— Всякими разными делами.

— Чем ты живешь?

Йенс оторвал взгляд от сцены побоев, происходившей внизу.

— Логистикой, — кратко ответил он.

— Ты что-нибудь везешь на этом корабле?

— В каком смысле?

— Я задал тебе вопрос.

Капитан продолжал лупить русского разводным ключом.

— По-моему, уже хватит, — проговорил Йенс и указал пальцем, имея в виду побоище.

Арон поначалу не понял, но потом коротко свистнул и сделал знак Лежеку. Тот оттеснил капитана, заставив его прекратить избиение. Капитан плюнул на окровавленного Михаила, неподвижно лежавшего на палубе, и пошел обратно на мостик.

На мгновение все немного расслабились. Лежек позволил себе чуть рассеять внимание, Арон намеревался повторить вопрос, который только что задал Йенсу. Михаил воспользовался случаем и с невероятной силой вскочил на ноги. Все произошло очень быстро: несмотря на переломанные кости, он пробежал короткий участок до перил и прыгнул, ему удалось перевалиться за борт. В ту же секунду Лежек выпустил по нему очередь из автомата. Михаил исчез. Йенс услышал, как тот плюхнулся в воду за бортом.

Арон и Лежек заторопились. Они подбежали к перилам, потом двинулись в разные стороны, пристально глядя на воду и переговариваясь между собой. Время от времени они выпускали выстрелы, разрывавшие поверхность воды. Поиски продолжались минут десять, затем они поняли, что продолжать это занятие бесполезно. Должно быть, русский утонул — либо от полученных им травм, либо его сразила одна из пуль.

Двигатели надсадно трудились под палубой. Судно по-прежнему стояло у причала, но все хотели поскорее убраться отсюда. Услышав перестрелку, люди разбежались. Скоро наверняка появится полиция. Роттердам — один из самых больших портов в мире. Только бы им выбраться отсюда, и они без труда спрячутся среди других судов, стоящих на рейде. Совместными усилиями они сбросили концы, державшие корабль у причала, и поспешили на борт. Грузовая рампа упала в воду, когда шхуна отошла от пристани.

Вернувшись домой, Ларс отыскал в кухонном шкафу две бутылки красного вина. Одну он выпил сразу, затем открыл вторую и заставил себя выпить еще два бокала. Его развезло, лицо горело. Стоя у окна и глядя во внутренний дворик, он стал жалеть себя и уборщицу, задаваясь вопросом, что она теперь делает. Алкоголь включил вторую передачу, не давая ему проклинать самого себя.

Солнце, светившее в окно, создавало в квартире невыносимую духоту.

Ларс стащил с себя джемпер, выпил еще вина. Пошел в гостиную, бросил джемпер на пол и налил в бокал старого коньяку, что стоял в баре в стенке. Вкус у коньяка был отвратительный, однако Ларс заставил себя сделать несколько глотков, борясь с тошнотой. Затем улегся на диван в позе зародыша, глядя в одну точку.

Четверть часа спустя Ларс Винге словно переродился. Его охватила горечь — с кривой улыбкой думал он обо всех тех идиотах, которые встречались ему на его жизненном пути. Мама и папа, друзья детства, коллеги по работе — все, с кем ему довелось столкнуться. Андерс Аск… Он проклинал их всех, тупых инфантильных недоумков. Сам-то он не такой! Примерно так происходил мыслительный процесс в его замаринованном мозгу. Именно поэтому Ларс выпивал крайне редко — от выпивки он терял контроль над собой и становился немножко сумасшедшим. Такое происходило с ним всегда — с того самого первого раза, когда он напился, — однако сейчас Ларс думал не об этом. Он был полностью занят тем, чтобы оправдать свою внутреннюю темноту.