Онлайн книга «Черная Орхидея»
Я позвонил Рассу Милларду в Бюро; там едва знакомый голос ответил: — Отдел по раскрытию убийств. — Лейтенанта Милларда, пожалуйста. — Он в Тусоне, экстрагирует заключенного. — Гарри Сирз тоже? — Да. Как дела, Баки? Это Дик Кавано. — Удивительно, что ты узнал меня по голосу. — Гарри Сирз говорил, что ты будешь звонить. Он оставил для тебя список врачей, но я пока не могу его нигде найти. Ведь ты из-за этого звонишь? — Да. И мне нужно поговорить с Рассом. Когда он вернется? — Думаю, завтра вечером. Если я найду список, куда тебе можно позвонить? — Я на колесах. Сам позвоню. Нужно было позвонить и по другим номерам, но версия о гинекологах была слишком многообещающей, чтобы откладывать ее на потом. И я отправился в центр, чтобы поискать врача, которого знал Дюланж, усталости как не бывало. Я искал его до полуночи, обходя кабаки на 6-й и Хилл, разговаривая с завсегдатаями, покупая им выпивку, выпивая вместе с ними, и узнал кое-что о почти легальных кабинетах, где делают аборты. Путешествуя в машине из одного бара в другой, я включал радио, чтобы не заснуть, — еще один бессонный день подошел к концу. В новостях сообщали об «обновлении» указателя на Голливуд — преподнося известие о сносе последних четырех букв Л-Э-Н-Д как наиважнейшем событии в человеческой истории. Очень много говорили о Майке Сеннете и его участке в Голливуде, а в голливудском кинотеатре начали показывать его старые картины. К тому времени, когда все эти кабаки стали закрываться, я чувствовал себя словно герой этих фильмов и был похож на бездомного бродягу — куцая бороденка, грязная одежонка и лихорадочно бегающие глаза. И когда рыскающие в поисках выпивки и собутыльников уличные пьяницы уже начали принимать меня за своего, я расценил это как нехороший намек и, отъехав на заброшенную стоянку, решил отоспаться. * * * Утром я проснулся от того, что у меня затекли ноги. Выкарабкавшись из машины, я стал искать телефон; патруль в проезжавшей мимо машине окинул меня подозрительным взглядом. Найдя на углу телефонную будку, я набрал номер падре. — Отдел по раскрытию убийств, сержант Кавано. — Дик, это Баки Блайкерт. — Как раз тот, кто мне нужен. Я нашел список. У тебя есть карандаш? Я достал блокнот. — Диктуй. — Здесь указаны врачи, у которых отозвана лицензия. Гарри Сирз сказал, что они занимались частной практикой в 47-м году. Первый — Джеральд Констанзо, Брейквотер, 1841/2, Лонг-Бич. Второй — Мелвин Прегер, Норт Вердуго, 9661, Глендэйл. Третий — Виллис Клоп. Клоп с одним "п", как в названии жука. Сейчас он находится в следственном изоляторе тюрьмы «Вэйсайд Онор», обвиняется в продаже морфия... Дюланж. Белая горячка. «...поэтому я беру Орхидею, и мы идем через дорогу к этому докторишке. Даю ему десятку, и он устраивает ей фальшивый медосмотр...» Затаив дыхание, я спросил: — Дик, а Гарри не написал адрес, где практиковал Клоп? — Вот он. Саут-Олайв, 614. Гостиница «Гавана» находилась в двух кварталах оттуда. — Дик, позвони в «Вэйсайд Онор» и скажи им, что я выезжаю немедленно, чтобы допросить Клопа об убийстве Элизабет Шорт. — Попался. — Как сука в течку. * * * Приняв душ, побрившись и сменив одежду в «Эль Нидо», я стал похож на настоящего детектива; звонок в «Вэйсайд», который сделает Дик, добавит мне дополнительной солидности. Выехав на автостраду, я уже наполовину был уверен в том, что именно Виллис Клоп и являлся настоящим убийцей Элизабет Шорт. В поездке, на которую ушло чуть больше часа, меня сопровождали те же сообщения по радио, касавшиеся сноса четырех злополучных букв. Сидевший в будке у ворот заместитель шерифа посмотрел на мой жетон и удостоверение личности и позвонил в главное здание; то, что ему там про меня сказали, заставило его вытянуться по стойке смирно и откозырять мне. Ворота, обнесенные колючей проволокой, открылись; проехав мимо бараков заключенных, я свернул в сторону огромного здания в испанском стиле с навесом, покрытым черепицей. Когда я припарковался, ко мне подошел капитан в форме и, нервно улыбаясь, протянул руку. — Детектив Блайкерт, я Уорден Пэтчетт. Я вышел из машины и улыбнулся улыбкой Ли Бланчарда. — Рад познакомиться, начальник. Клоп уже что-нибудь сказал? — Нет. Он в комнате для допросов, ждет вас. Вы думаете, что это он убил Орхидею? Я зашагал вперед; Пэтчетт показывал мне дорогу. — Полностью в этом еще не уверен. Что вы мне можете о нем рассказать? — Ему сорок восемь лет, он анестезиолог, в 47-м году его арестовали за продажу казенного морфия служащему Отдела по борьбе с наркотиками. Получил от пяти до десяти. Отсидел год в Квентине. Он находится здесь потому, что нам нужна была врачебная консультация. Начальство колонии сказало, что он не убежит. Это его первый срок и он был образцовым заключенным. Мы вошли в невысокое здание из белого кирпича, типичное «муниципальное» сооружение — с длинными коридорами, встроенными в стену стальными дверями, на которых не было имен, а лишь одни номера. Когда мы проходили мимо вереницы окон с зеркальным отражением, Пэтчетт взял меня за руку. — Здесь. Вот он, Клоп. Я вгляделся. За карточным столом сидел сухопарый мужчина средних лет в тюремной робе, читавший какой-то журнал. Он был достаточно симпатичным — высокий лоб, на который ниспадали пряди слегка поседевших волос, светлые глаза, большие жилистые руки, какие бывают у врачей. Я сказал: — Почему бы не зайти внутрь, Уорден? Пэтчетт открыл дверь. — Обязательно. Клоп поднял голову. Пэтчетт сказал: — Доктор, это детектив Блайкерт. Он из полиции Лос-Анджелеса, и у него к вам несколько вопросов. Клоп отложил в сторону свой журнал — «Американский анастезиолог». Мы с Пэтчеттом сели напротив; врач / торговец наркотой сказал: — Я к вашим услугам. — Голос выдавал в нем образованного выходца из восточных штатов. Я взял быка за рога. — Доктор Клоп, почему вы убили Элизабет Шорт? Клоп начал улыбаться; постепенно его улыбка растянулась до ушей. — Я ожидал вас еще в 47-м. После того как капрал Дюланж сделал это свое признание, я ожидал, что вы вломитесь в дверь моего кабинета в любую секунду. То, что это случилось два с половиной года спустя, меня несколько удивляет. |