Онлайн книга «Город греха»
— Нет, у меня на руках все козыри. А ты, значит, с подругой Микки Коэна… Господи Иисусе! — Приглашаю на свадьбу, босс. — Сначала доживи до нее, дружище. По Береговому шоссе Базз направился обратно в Лос-Анджелес, взяв курс на Банкер-Хилл. Впереди собирались тучи, грозя новым ливнем, который вымоет из земли новые трупы и пошлет за ним новых мстителей. Саут-Бодри, двести тридцать шесть, был дешевым домом в викторианском стиле. Дранка на крыше потемнела от непогоды, кое-где зияли прорехи. Базз подъехал к дому и увидел старуху, сгребавшую граблями листья. Он подошел к ней и увидел, что в молодости она была красавицей. Бледная, почти прозрачная кожа обтягивала скулы модели, полные губы и шапка каштановых с проседью волос. Только ее глаз не коснулось увядание — они лучились светом и умом. — Мэм? — обратился к ней Базз. Старуха оперлась на грабли, в зубьях которых застрял один-единственный лист каштана — больше на лужайке их не было: — Да, молодой человек. Вы пришли, дабы вспомоществовать призывному собранию Сестры Эйме [44] ? — Сестра Эйме уже давно не устраивает никаких призывных собраний, мэм. Старуха протянула руку — высохшую, искривленную подагрой руку попрошайки. Базз положил ей в ладонь несколько монеток: — Я ищу Коулмена Масски. Не знаете такого? Он жил здесь лет семь-восемь назад. Старуха улыбнулась: — Я хорошо знаю Коулмена. Я — Делорес Масски Такер Кафесджян Ладерман Дженсен Тайсон Джонс. Я — мать Коулмена. Он был самым верным рабом из всех, кого я выносила, дабы обратить в веру сестры Эйме. Базз сглотнул слюну: — Рабом, говорите? Ну и имена у вас! Женщина рассмеялась: — На днях пыталась вспомнить свою девичью фамилию и не смогла. Видите ли, молодой человек, у меня было много любовников — ведь я должна была приносить детей для сестры Эйме. Господь создал меня красивой и плодовитой, чтобы я могла нарожать сестре Эйме Семпл Макферсон прислужников, а округ Лос-Анджелеса давал мне помощь, чтобы их прокормить. Мои хулители обзывали меня фанатичкой, говорили, что я присваиваю деньги, но то были слова дьявола. Как по-вашему, разве произвести на свет доброе белое потомство для сестры Эйме не благородное дело? — Конечно, я даже сам об этом подумываю. Мэм, а где сейчас Коулмен? Я должен передать ему деньги, и, думаю, он что-то выделит и вам. Делорес снова стала скрести лужайку: — Коулмен всегда был щедрым. Всего я родила девятерых — шесть мальчиков и три девочки. Две дочки стали служить сестре Эйме, одна, к своему стыду должна сказать, стала проституткой. Мальчики, едва им исполнилось лет четырнадцать-пятнадцать, все разбежались: восемь часов молитв и чтения Библии ежедневно были для них несносны. Дольше всех со мной оставался Коулмен — пока ему не исполнилось девятнадцать. Я освободила его от обета, он пошел на поденную работу и отдавал мне половину заработка. А сколько у вас денег для Коулмена? — Много. А где он сейчас? — Боюсь, он угодил в ад. Отрекшиеся от сестры Эйме осуждены на вечные муки в котле кипящего гноя и негритянского семени. — Когда вы его видели в последний раз, мэм? — Кажется, в конце осени 1942-го. Ответ не уверенный, но точно укладывался в календарь Апшо: — А что, мэм, Коулмен поделывал тогда? Делорес сняла с граблей листок, смяла и швырнула на землю: — Чем он только не занимался. Все больше слушал на патефоне джаз да шатался где-то вечерами. И школу бросил. Я рассердилась на него, потому что сестра Эйме хочет, чтобы и рабы ее были с аттестатом. Потом у него была ужасная работа — в зубной мастерской. А потом, честно признаюсь, он стал воровать. Я находила в его комнате чужие вещи, но ничего не стала говорить. Он сознался, что грешен в воровстве, и обещал десятую долю своей добычи отдавать сестре Эйме. Зубопротезная мастерская, воровство — все пока укладывалось в версию Апшо: — Скажите, так это в 42-м Коулмен занялся воровством? — Да. Летом, перед тем как совсем ушел из дома. — А лицо у него было обожжено? Или, может, уродства какие? Старуха просто опешила: — Он был писанным красавцем! Хорош, как эстрадный кумир! — Извините, я, наверное, ошибся. А кто был Мас-ски, кто его отец? — Уж и не вспомню. Тогда, в 20-х, я много мужчин перевидела. Запоминала только фамилии да следила, чтоб Господь его получше наградил, да заклинания произносила. А все-таки сколько вы должны Коулмену? Он ведь в аду. Дайте эти деньги мне — вы принесете облегчение его душе. Базз протянул ей свою последнюю десятку: — Мэм, вы сказали, что Коулмен сбежал осенью 42-го? — Да, тогда это было, и сестра Эйме благодарит вас. — А почему он сбежал? И куда он уехал? Вопрос испугал Делорес: щеки у нее совсем ввалились, а глаза выпучились: — Коулмен отправился разыскивать своего отца. Приходил гадкий человек, с гадким ирландским говором, и спрашивал его. Коулмен испугался и убежал. Ирландец много раз приходил и спрашивал про Коулмена, но я призвала на помощь сестру Эйме, и он исчез. Время убийства Сонной Лагуны. Дадли Смит напросился работать в группе большого жюри. А за Дадли маячит убийство Хосе Диаса и Комитет защиты Сонной Лагуны… — Мэм, этот ирландец высокий, большой, ему тогда было за тридцать, с красным лицом и голубыми глазами? Делорес стала креститься, прикладывала руки к груди, потом — к лицу, словно отгоняя вампиров: — Изыди, сатана! Испытай силу святой церкви, Храма Ангела и сестры Эйме Семпл Макферсон. Я больше не отвечу ни на один твой вопрос, пока ты не пожертвуешь хорошую сумму наличными. Изыди, не то будешь ввергнут в геенну огненную! Базз вывернул карманы. Он понял, что тут ему больше ничего не добиться: — Мэм, скажите сестре Эйме, чтоб немного подождала. Я скоро вернусь. Базз поехал домой, вырвал из ежегодника полицейской академии Лос-Анджелеса фото патрульного Дадли Смита и поехал к «Шато Мармон». Он остановил машину перед отелем на Сансет. С наступлением сумерек пошел мелкий дождик. Базз сидел в машине и томился мыслями об Одри, когда в окно постучал Мал и, открыв дверь, сел с ним рядом. Базз сказал: — У меня — все путем! У тебя? — Все путем вдвойне. — Босс, попадание в яблочко с рикошетом: все сходится, кроме среднего возраста. |