Онлайн книга «Недетские игры»
|
Поправляя одежду, Александра ушла. Паша стукнул кулаком по стене: ну что она с ним играет? Давно могли бы слинять втихаря, никто бы этого не заметил, и репутация бы не пострадала. Когда он вошел в кабинет, Александра танцевала с Джексоном. Он крепко прижимал ее к себе, то и дело сползая одной рукой ниже талии, и безостановочно говорил, наклоняясь к самому уху. Опять, наверное, хвалится, что его до сих пор в Кандагаре боятся, подумал Паша, мрачно прислоняясь к стене. Лютый увивался возле Кожуриной: – Татьяна Николаевна, я ведь правда по колесам стрелял. Честное офицерское слово! – Гриша, вам рабочего дня, что ли, мало? Лучше пригласите даму танцевать. Лютый щелкнул каблуками и слегка поклонился: – Пше прошем, пани! Они вышли на середину кабинета, потеснив другие парочки. Лютый не унимался: – Все-таки сколько в вас обаяния, Татьяна Николаевна! Нежности, доброты… Наташа Ростова на первом балу! – Вы бы лучше узнали, сколько по моим делам было расстрельных приговоров. Когда их еще приводили в исполнение. – Ну, вы знаете, кожанка и «маузер» вам тоже к лицу. – Вряд ли. Я руководствуюсь законом, а не революционной сознательностью. – У меня к вам просьба, Татьяна Николаевна. Вот если вдруг меня посадят, можно я вам буду писать? – Пишите. Мне многие клиенты пишут. – А если не посадят, можно я позвоню? – С часу до двух, по рабочему телефону. – Это значит в тот момент, когда вы уходите на обед? Понял, не дурак! – Что ж такой умный хлопчик в наших краях делает? – Хотелось поближе узнать, шо ж таке москали? – Это среди питерских? – Но ведь питерские тоже москали. Только северные… За столом в углу сидели Скрябин и Шилов. – Что ты все на Кожурину косишься? – Жаль мне ее, – Стас вздохнул. – Марку держит, а внутри… Несчастная одинокая баба. – Она профи. Как и мы с тобой. Наверное, это наша общая участь. – Есть идея по игровым автоматам. – Ну? – У нас же их любят грабить. Прошвырнусь по Гороховой, типа профилактический рейд. Скажу, что наводчик – из постоянных клиентов. И они радостно сольют мне всех игровых фанатов. – Не факт. – Сольют, куда денутся. Они все в группе риска. – Ну предположим. А дальше? – Одноглазого точно заложат, если он завсегдатай. Если не заложат администраторы – заложат игроки. Фигура приметная… Бл-лин, смотри, кто пожаловал! На пороге кабинета, набычившись, стоял Арнаутов. В опущенной руке у него был букет. Растрепанный целлофан и яркие ленты свисали почти до пола. – Уже где-то принял, – сказал Роман. – Наверное, для храбрости. Музыка стихла – то ли песня закончилась, то ли кто-то выключил магнитофон. Под тяжелыми шагами Железного Дровосека заскрипел паркет. Держа букет, как олимпийский факел, он подошел к Кожуриной: – Вот, поздравить хотел. Похоже, опоздал. Кожурина взяла цветы: – Спасибо, Коля. Устраивайся, угощайся… – Ничего, я как-нибудь так. Лютый очень ловко подскочил к столу, налил в пластмассовый стакан водки: – Штрафную начальнику! – И пропел, возвращаясь от стола к Дровосеку: – На дружеской беседе… Арнаутов посмотрел на него с сожалением: – Дурак ты, Гриша! – Так точно, ваше высокоблагородие! – Лютый опять щелкнул каблуками и поклонился, как делал это, когда приглашал на танец Кожурину. – Она тебя сожрет с потрохами. И даже не поморщится. – Бать, перестань! – вмешался Паша. – А ты чего вякаешь? – Арнаутов развернулся к нему. – Да ладно, ладно. Все путем. Иваныч, пошли покурим, – Лютый хотел дружески приобнять Арнаутова, но тот с такой силой оттолкнул его, что Лютый с трудом устоял на ногах. К Арнаутову подскочили Юра Голицын, Паша, Джексон. Арнаутов посмотрел на них таким взглядом, как будто собирался подраться. И неожиданно сник, опустил голову, что-то неразборчиво пробормотал. – Коля, завтра стыдно будет, – сказала Кожурина. Арнаутов дал себя увести. Говоря: – Пойдем на воздух, покурим, – Голицын осторожно держал его за локоть, а Джексон и Паша молча шли сзади. У двери Паша остановился. Чувствуя его состояние, Кожурина поторопилась успокоить: – Все нормально, Паша. Дело житейское. Поставь, пожалуйста, цветы. – Хорошо, – Паша взял букет, начал его пристраивать среди других цветов, в банках и вазах стоящих на полу в углу кабинета. У Шилова зазвонил сотовый телефон. Он ответил. Хмурясь, выслушал сообщение дежурного по городу. Чертыхнулся и пояснил Скрябину: – Вояки хреновы! Замочили последнего беглеца. Расстрельная команда, мать их! – Поедешь на место? – Поеду. – Я с тобой прокачусь. – Оставайся, я Егорова возьму. Там делать нечего, только что посмотреть. Пока туда, пока обратно – до самого утра прокатаемся. Занимайся лучше Румыном. Попрощавшись с Кожуриной, Шилов ушел. Скрябин, что-то вспомнив, побежал его догонять. Куда-то рассосались и все остальные. Кожурина налила водки в пластмассовый стакан, встала у зеркала и поздравила сама себя: – С днем рождения, Танюша! Счастья тебе. В личной жизни. * * * Паша проводил Александру до дома. Она хотела развернуть его у подъезда, но он настоял, чтобы подняться наверх. Они долго целовались около двери квартиры. Одной рукой Александра обнимала Пашу, в другой сжимала сумочку и ключи от квартиры. Паша был уверен, что она его все-таки пригласит. Но Александра, как-то очень умело все это прекратив, сказала, чтобы он уходил. – Слушай, я не железный, – тяжело дыша, сказал Паша. – Я тоже, но все слишком быстро, а я так не могу. Ты меня первым уважать не будешь. – Ты еще скажи, что только после свадьбы. – Дурак ты! Привык, что девчонки тебе сами на шею прыгают. Паша опустил голову: – Ну ладно, я пошел. – Не грусти. Все будет хорошо. – Угу… Александра подождала, когда Паша сядет в лифт и уедет, и только после этого открыла дверь. В квартире ее ждал тот, кого называли Румыном. |