Книга Братишка, оставь покурить!, страница 40 – Николай Стародымов

И теперь глядеть на это самодовольно хихикающее плюгавое создание было противно, омерзительно. Гидко — как говорят на Украине.

— А Корифей вам не говорил, что человек должен представляться, когда входит в помещение, где есть незнакомые люди? — резковато спросил я у него.

Однако пришедший не обиделся, опять с готовностью захихикал, потрясая реденькими, с проседью, волосами и возбужденно потирая ладошки.

— Как и есть ежик, — повторил он. — Колючий…

— Лучше тогда уж сказать — дикобраз, — опять я не счел нужным промолчать.

И снова довольное хихиканье, снова нервное потирание ладоней.

— Остряк! — можно было подумать, что он увидел перед собой кого-то из ведущих сатириков страны, так радостно засмеялся. — И почему же дикобраз, позвольте спросить? Почему именно дикобраз?..

Мне отвечать не хотелось. Мне очень хотелось как можно скорее перейти к делу. Однако в данной ситуации приходилось если и не подчиняться предлагаемым правилам игры, то по крайней мере приспосабливаться к ним.

— Потому что ежик только свернется в клубочек и ждет, пока беда пройдет мимо, — угрюмо расшифровал я свою мысль. — А дикобраз втыкает иголки во врага и оставляет их там. Дабы тому впредь неповадно было его трогать.

— Позиция, — хихикал и поощрительно кивал мой собеседник. — Вот это я понимаю — позиция!..

Что ты тут делаешь? — вдруг непривычно робко подал реплику внутренний голос. Может, лучше уйти? Ну их, в самом деле, и без них проживешь…

И рад бы, дружище. Да только нужны они мне, эти люди. Понимаешь? Нужны!

Тем не менее, он был в определенной степени прав, мой внутренний голос. К нему тоже иногда надо прислушиваться, он иной раз дельные мысли подает.

— У меня есть предложение вступительную часть заседания считать завершенной и сразу перейти к основной. Как вы на это смотрите?

Собеседник смотрел на это положительно. Потому что он опять часто согласно закивал, потирая ручки. Нет, в самом деле, просто любопытно: это у него рефлекторное, привычка, или же он так играет, изображая взвинченного неврастеника?

— Давайте перейдем, давайте… Кстати, а почему вас назвали Беспросветным?

Та история, после которой ко мне прилипло это идиотское прозвище, произошла слишком давно. Вспоминать ее не хотелось. А потому я предложил ее укороченную и не совсем точную версию.

— У меня как-то спросили, как жизнь, — нехотя пробурчал я. — Ну я и ответил: жизнь, мол, как генеральский погон — сплошной зигзаг и ни одного просвета…

Наверное, ни один комик страны, да что там страны — всего мира, не имел в своей жизни такого благодарного слушателя, как был в тот день у меня. Собеседник не просто смеялся над этим незамысловатым каламбуром. Он хохотал, хихикал, хрюкал, брызгая слюной — и все это меленько, с ужимками, с потиранием ладошек, с упавшей на лоб и прилипшей к испарине серенькой прядкой волосиков… Насколько же это было омерзительно.

— И ни одного просвета, говорите? — переспрашивал он. — Хи-хи-хи… Остряк, право слово, остряк…

Я невольно перевел взгляд на его телохранителя — тот невозмутимо пережевывал резинку, лениво приспустив веки. Марек тоже никак не реагировал на происходящее. Наверное, для них это привычно, такое поведение.

Наконец мой собеседник отсмеялся. Хотя и в дальнейшем он еще не раз начинал довольно хрюкать, довольно натурально изображая веселье.

— Так что ж вы хотите от нас, наследник генеральского погона?

Наконец-то!

— Я уже говорил вашему человеку… — я качнул головой на Марека.

Однако седенький не дал мне закончить, махнул рукой, перебивая.

— Да ладно, не будем говорить о том, кто о чем кому говорил. Вы мне скажите, это будет надежнее.

Что верно, то верно. Хотя и он не производил впечатление серьезного «авторитета», по сравнению с Мареком это был уже совершенно другой уровень.

— Ну что ж… Мне необходимы новые чистые документы, — твердо ответил я.

— В каком смысле «чистые»? — переспросил седенький, хотя не вызывало сомнения, что он прекрасно понял, о чем идет речь. — «Чистые» в каком смысле?

Ну что ж, раз ты настаиваешь на такой форме беседы, опять слегка подыграем.

— В том смысле, что у этих документов не должно быть криминального прошлого, — расшифровал я свою мысль.

Тот опять захихикал.

— Вы так изъясняетесь, будто пришли в литературный институт поступать, — заметил он. — Или репортером на телевидение.

Не доверяет? — мелькнуло в голове. Навряд ли. Так что же ему не нравится? Что по «фене» не общаюсь?

— Знаете ли, таинственный незнакомец, — с ехидцей усмехнулся я, — на мой взгляд, наш великий и могучий русский язык достаточно богат, чтобы обходиться без дополнительных словосочетаний, не понятных никому, кроме тупых жвачных животных о двух ногах.

Снова хихиканье, снова потирание ладошек. И еще косой взгляд за спину, в сторону телохранителя. И еще подмигивание многозначительное: мол, прекрасно понимаю, на кого ты намекаешь…

— Дикобраз, говорите? — осведомился он. — Говорите, чтобы потом неповадно было?.. Логично, логично…

Он поднял руку и слегка щелкнул пальцами. Телохранитель мгновенно пробудился от спячки и метнулся к столику. Подхватил пустую рюмку, наполнил ее коньяком и поднес своему патрону. Тот пригубил коньяк, с видимым удовольствием прищурился. И вдруг взглянул на меня без хихикающей маски, строго и пытливо. Будто щелчком тумблера выключил дурковатую внешность.

— А почему бы тебе не пойти и не оформить документы законным порядком? — спросил он в лоб. — Ты ведь из «зоны» не сбежал, со справкой прибыл…

Не то чтобы я был каким-то очень уж опытным физиономистом, но подобная метаморфоза не стала для меня слишком неожиданной, ее вполне можно было спрогнозировать.

Потому я не удивился, не растерялся, ответил уклончиво:

— Если бы у меня была возможность поступить законным образом, я не стал бы разыскивать вас. Ну а раз уж появился здесь…

Я умолк, демонстративно развел руками.

— И все-таки?

Отвечать или не отвечать? Лучше, конечно, не отвечать. Не стоит на себя им лишний компромат давать. Потому постараюсь еще раз уклониться.

— Ну а тебе что, не все равно? — я тоже уставился ему в глаза, постаравшись выглядеть твердо, но без вызова. — Главное, что мне нужна помощь. Корифей говорил, что на вас могу положиться.

Седенький на «ты» не обиделся, просто никак не отреагировал.

— Конечно, можешь, — не стал отнекиваться он. — Да только и ты же должен понимать, что за просто так тебе никто новый паспорт не выдаст. Даже несмотря на ходатайство Корифея.

Конечно, понимал. И отрабатывать их услугу мне никак не хотелось. Вот только выхода другого из сложившейся ситуации не видел.