Книга Ожерелье казненной королевы, страница 2 – Наталья Александрова

Я представила, что сейчас откажусь и придется идти на вокзал за чемоданом, а потом думать о том, где ночевать. Прошлую ночь я нашла гостиницу, содрали жуткие деньги.

Мы поторговались немного с Анной Викентьевной, и она согласилась на плату вперед за три месяца. Потом, удивляясь собственной предусмотрительности, я попросила показать документы. Старуха обидчиво поджала губы, но показала мне свидетельство о собственности на комнату и договор с агентством по найму квартир. Фамилия менеджера была Фокусов, Антон Фокусов. Я позвонила по указанному телефону, и он подтвердил мне, что все в порядке, договор существует.

Я получила свои ключи от комнаты и железной двери. Старушка пожелала мне спокойной ночи и выдала остатки чая в большой железной банке и три куска сахару. В шкафу нашлось совсем ветхое, но чистое одеяло и одна простыня. Очевидно, в светлое время суток через нее можно было видеть деревья в парке, но сейчас было темно, и я решила не проверять. Прошло всего два дня с тех пор, как я прилетела, я так устала искать квартиру, что решила не ездить за чемоданом на вокзал, а заночевать прямо так. Напиться чаю с остатками сахара да и заснуть… А с утра уж думать, как жить дальше, хорошо хоть, проблема с жильем временно решена.

Я вышла и неуверенно зашагала по коридору. Нужно было пройти его весь, потом свернуть в крошечный проход, протиснуться мимо странного сооружения – не то бак железный, не то шкаф несгораемый, – миновать узенькую дверь туалета, а там уж и кухня. И вот, когда я уже готова была свернуть, открылась ближайшая дверь, и на пороге возникла странная личность.

Невысокого роста, какая-то скрюченная, одна нога вывернута пяткой наружу. Одет был человек в застиранную клетчатую рубаху и синие спортивные штаны, пузырившиеся на коленях. Лицо его… да, все же по лицу можно было предположить, что это мужчина, поскольку на левой щеке просматривалась небольшая чахлая растительность. С головы свисали жидкие космы, и в довершение всего правая щека была повязана вылинявшим красным платком в горошек.

– Оп-па! – сказал он вместо приветствия. – А ты кто? – При этом левый глаз его подмигнул мне.

– Жанна, – ответила я машинально: когда мне задают вопросы, я сразу отвечаю, только потом думаю. Впрочем, как показали последние события, думать я вообще не умею.

– Стюардесса, что ли? – всерьез удивился он. – А самолет твой где?

– Я тут жить буду. – Я решила сразу не обижаться, хотя натерпелась в детстве из-за своего имени, в школе лишь стюардессой и звали.

– Это где же ты жить намылилась? – Теперь рот странной личности дернулся в сторону.

– Анна Викентьевна мне комнату сдала на три месяца, – строго сказала я.

– Чего? – он разинул рот. – Комнату сдала? На три месяца?

Он согнулся, хлопнул себя руками по коленям и захохотал, при этом повторял: «Ой, не могу! Ой, помру! Ой, держите меня четверо!»

Я повернулась и хотела продолжить свой путь к кухне, но странный тип крикнул сквозь смех:

– Да погоди ты, чего скажу!

Под моим недоверчивым взглядом он снял свой платок и вытер выступившие от смеха слезы. Под платком ничего не оказалось – ни синяка, ни раны никакой, такая же клочковатая бороденка.

– Напарила тебя старуха, – серьезно сказал он, – развела на деньги.

– Это как? – Я отступила от него к стене.

– Дом-то расселен уже, – пояснил он, – оттого и все комнаты пустые. Кто здесь прописан, тому другую площадь дали, а этот дом сносить собрались. Старуха напоследок решила деньжонок срубить. Сколько она с тебя взяла-то?

– По две с половиной тыщи за три месяца… – помертвевшими губами ответила я. Как уже говорилось, я обычно сразу отвечаю на поставленный вопрос.

– Ну вот, – он снова заржал, – хорошая прибавка к пенсии. А ты, небось, оттого и польстилась на хоромы, что так дешево? Эта Викентьевна – та еще пройда, уж я знаю!

– А ты сам-то что тут живешь и в новую квартиру не переезжаешь? – спросила я.

И сразу получила исчерпывающий ответ:

– А тебе какое дело?

Я развернулась и побежала в комнату, где схватила подписанный мною и старухой договор, там внизу был записан номер ее телефона. Мобильного, кстати. И естественно, телефон ответил равнодушным женским голосом, что набранный мною номер не обслуживается.

Менеджер агентства недвижимости Антон Фокусов трубку взял, но слышно было очень плохо из-за громкой музыки. Он меня не понял или просто сделал вид.

– Черт знает что! – Я в сердцах бросила трубку.

– Не суетись, – примирительно заговорил сосед, притащившийся за мной, – может, и протянешь сколько-то времени. Главное – держись потверже, никого сюда не пускай.

И снова его левый глаз нахально подмигнул мне, а рот дернулся в сторону.

Мне вдруг стало так тошно, что хоть волком вой. Что со мной происходит? Отчего буквально за месяц моя более-менее налаженная жизнь покатилась под откос и я падаю все ниже и ниже? И нет никого рядом, кроме этого убогого… рот на сторону, нога выворочена, глаз дергается…

– Меня Федя зовут, – представился убогий, – а фамилия – Чемоданов. Соседями будем, значитца…

И тут погас свет.

– О! – вроде бы даже обрадовался Федя. – Они вечером всегда выключают, потому что на нас энергии не хватает. Не боись, у меня свечка есть!

Он презентовал мне огарок свечи и проводил на кухню. Газ, к счастью, не отключали, так что чаю мне выпить все же удалось.

Следующий день я потратила на то, чтобы привезти свои вещи из камеры хранения и купить кое-что из продуктов. Я несколько раз звонила Антону Фокусову и жаловалась ему на хитрую старуху, но он держался твердо: ничего, мол, не знаю, бабка предъявила свидетельство о собственности на комнату и паспорт, чего же еще-то… Куда она переехала, он понятия не имел и в качестве координат старухи дал мне все тот же номер мобильного телефона, который не обслуживался. «Ищите в жилконторе, там должны быть сведения о выбывших жильцах», – посоветовал Фокусов на прощанье.

Я долго искала жилконтору, а когда нашла, то ужаснулась, потому что там толклось огромное количество народа. И все ругались и орали. Пока я пролезала к нужной двери, у меня разрезали сумку и вытащили косметичку, которую на ощупь приняли за кошелек. Это оказалось гораздо хуже, потому что в кошельке-то лежало всего рублей семьсот, а оставшиеся деньги я положила в косметичку. Всего несколько тысяч, но они были последние… Я побоялась оставить деньги в комнате, и вот пожалуйста… Говорю же – дура полная!

Очередь возле двери ко мне сочувствия не проявила и в кабинет не пропустила, так что я отправилась обратно, ничего не добившись, да еще и лишившись последних денег и всей косметики.

Федя был дома, но в коридор не вышел, чему я была только рада. Я напилась крепкого чаю с бубликами, как раз успела до того, как свет выключили.