Онлайн книга «Рабыня страсти»
|
Мариам Га-Леви была глубоко тронута просьбой Зейнаб. Да, эта женщина — добрая мать… — Я выполню твой завет, моя госпожа. Верь мне, — пообещала она. — А как звали твою дочь? — Принцессу звали Мораимой. — Голос Зейнаб прервался, а на глаза навернулись слезы — она все еще не в силах была выговорить имя дочери, при этом не расплакавшись… Да, Зейнаб уже понимала, что Мораима скончалась бы так или иначе, но все еще терзалась виною за то, что не была в этот тяжелый момент рядом с ребенком… — Я провожу Мариам Га-Леви на кухню, — вовремя вмешался Наджа. — К тому же ей надо осмотреть ее комнаты, госпожа. И, поманив Мариам пальцем, Наджа поспешил прочь, давая госпоже возможность овладеть собою. — Она любила свое дитя… — понимающе кивнула Мариам Га-Леви. — Мы все любили маленькую госпожу Мораиму, — тихо промолвил Наджа. Гардероб невесты положено было обновить полностью. А поскольку Зейнаб взяла на себя заботы об устройстве хозяйства Нази и прочих его нуждах, то Хасдай в свою очередь озаботился приданым невесты: он и оплачивал расходы, и подыскивал искусных портних. Вскоре мастерицы прибыли в дом, куда навезли уже уйму роскошных и ярких тканей. Надобно было нашить множество сорочек, панталон, кафтанов, накидок, покрывал, и Бог еще знает чего… Каждая вещь заботливо и искусно расшивалась серебром и золотом, отделывалась бесценными геммами. Теплые зимние одежды простегивались или подбивались драгоценными мехами. Приезжал дамский башмачник, чтобы снять мерку с изящной ножки Зейнаб — ведь молодая женщина, которой вскоре предстояло стать супругой князя Малики, должна была быть изысканно обута! Работа кипела вовсю — и вот уже через полмесяца все было готово. Хасдай сделал Зейнаб свадебный подарок — дивное колье, усыпанное бриллиантами и чистейшей воды сапфирами: — Я ведь до сих пор ничего тебе не дарил… Мне бы это и в голову не пришло, не спроси меня сам калиф о том, что я подарю тебе на свадьбу… Зейнаб была потрясена его щедростью: — Я не знаю, что и сказать, господин мой… Это дивный подарок! — Абд-аль-Рахман тоже прислал что-то для тебя. — И Хасдай вручил Зейнаб небольшой бархатный мешочек. Развязав его, Зейнаб высыпала содержимое себе на ладонь — и ослеплена была блеском и сиянием сказочных самоцветов. У нее перехватило дыхание — это было целое состояние! — Поблагодари его от моего имени, но передай ему вот еще что… Что самый желанный дар для меня был тот, о котором я единственный раз просила его… Скажи ему, что я скорблю всем сердцем — ведь я не смогла его уберечь… Некоторое время они молчали. Потом Зейнаб встряхнула золотой головкой и сказала: — А ведь и у меня для тебя есть прощальный подарок, Хасдай. Но сперва пойдем и искупаемся вместе. Новая прислужница Зейнаб — девушка, окрещенная Раби, — одновременно постигала и новый для нее язык, и обычаи… Неизвестно, что было трудней: ломать язык, с трудом выговаривая слова незнакомого наречия или прислуживать в бане обнаженным мужчине и женщине одновременно… Щечки девушки пылали, и жар от раскаленной каменки тут был вовсе ни при чем. Но за короткое время Раби успела уже всем сердцем привязаться к госпоже и готова была сделать для нее все — даже обнажиться, выполняя свои обязанности банщицы, перед посторонним мужчиной. Раби заранее предвкушала путешествие — Зейнаб уже рассказала девушке о предстоящем браке. Раби пытала госпожу: — А что, там, куда мы едем, все тоже в бане голышом ходят, госпожа? Зейнаб кивнула с озорным блеском в глазах и, повернувшись к Хасдаю, сказала: — Бедняжка Раби еще совсем дикарка… Наджа с хохотом рассказывал мне, как в первый раз привел ее в баню — она наотрез отказывалась раздеваться! Он в лепешку расшибся, уговаривая ее — ведь она практически не понимает языка! И вот, вконец отчаявшись, он взял да разделся сам… Раби же с визгом выскочила в сад, а бедный Наджа вынужден был одеться и прийти ко мне, умоляя разыскать беглянку и объяснить ей, что так положено и нет в этом «ничего непристойного… Хасдай от души расхохотался: — Этот мучительный румянец вовсе ее не красит — да еще эта россыпь веснушек… Думаю, мне следует всеми силами сдерживаться, чтобы не напугать бедняжку до смерти — ну, ты понимаешь, о чем я… Зейнаб отпустила Раби, и они вдвоем с Хасдаем воротились в спальню. Там изумленный Нази обнаружил дивной красоты юную женщину. Она была совершенно обнажена. Кожа ее, молочно-белая, контрастировала с дивными черными кудрями, а яркие фиалковые глаза так и лучились… Хасдай-ибн-Шапрут ошеломленно уставился на нее — и вдруг ощутил уже знакомое ему волнение крови… Он поглядел на Зейнаб. Она ответила ему нежной улыбкой. — Это Нилак. Она персиянка, живет на Улице Куртизанок в городе. Она станет навещать тебя каждую среду и воскресенье. Постарайся не забывать об этом, Хасдай, и не томить девушку одиночеством, — поддразнила его Зейнаб. Затем взяла его за руку: — Иди сюда, мой господин… Сейчас мы с Нилак подарим тебе минуты блаженства… — Она подвела Нази к постели, и они все втроем улеглись на нее. — Поцелуй девушку, — велела ему Зейнаб. К своему собственному удивлению, Нази сам этого жаждал. Он заключил Нилак в свои объятия и губами нашел ее рот. Дыхание девушки было свежим, а поцелуй — опьяняюще-страстным… Тело ее издавало аромат сирени. Разомкнув объятия, он спросил: — Ты умеешь говорить, Нилак? — Разумеется, господин мой Хасдай, — рассмеялась она. Смех ее был звонок и заливист, словно журчанье ручейка, бегущего по цветным камушкам, а голос благозвучен и мелодичен. — Я польщена тем, что госпожа Зейнаб выбрала именно меня, чтобы служить тебе… Нази снова взглянул на Зейнаб, протянул руки и обнял ее. Она медленно потянулась к его губам и нежно поцеловала его. Хасдай вдруг отчетливо осознал, что никогда прежде и не воображал себе, что может оказаться в подобной ситуации… Переводя взгляд с одной красавицы на другую, он честно сказал: — Я потрясен, милые мои, но понятия не имею, что делать дальше… У меня всего лишь пара рук, да вот еще губы, ну и… Женщины звонко рассмеялись, а Нилак сказала: — Предоставь все нам, мой господин. Ты вскоре убедишься, что с легкостью ублажишь нас обеих… — Гибким движением скользнув из его объятий, она окутала его облаком своих черных волос и, взяв в рот его член, принялась посасывать… А тем временем Зейнаб, нежно обхватив голову Хасдая, дразнящим движением проводила язычком по его губам… Губы его раскрылись — и горячие языки переплелись, играя. Одновременно руки мужчины нашли нежную грудь и принялись ее ласкать… Голова Хасдая шла кругом от невероятных ощущений. Зейнаб чуть приподнялась — и пальцы его тотчас же нашли венерин холм, проникли меж потайных губок, стали умело ласкать тайную жемчужину, время от времени погружаясь в горячие недра, имитируя движения члена… |