Книга Золотая акула, страница 78 – Андрей Молчанов

Сыто откинувшись на стуле, Аслан, не удосужившись изучить принесенный официантом счет, поведал соратнику, что пора бы начать осторожно спускаться к машине.

Однако их продвижению к выходу воспрепятствовал решительно возникший в дверном проходе кабатчик, воинственно выставивший навстречу неплательщикам заслон своего обширного пуза.

Владелец заведения совершал сложенными в щепотку пальцами характерные движения, будто у него невыносимо чесались их кончики.

Без труда уяснив значение этого выразительного международного жеста, Аслан высокомерно заявил:

– Инглиш – си! Испано – ноу андерстэнд!

Кабатчик, по-тараканьи шевеля усами, выразительно кивнул высунувшемуся с кухни официанту, принявшемуся, судя по всему, названивать в полицию, чье вероятное появление Аслан воспринимал с равнодушием, полагая, что за случившийся казус репрессивных мер со стороны властей не последует.

Из кухни между тем доносилась взволнованная речь халдея, горьким лейтмотивом в которой звучало единственное понимаемое кавказцами определение «американо!» Перед данным словом варьировались различного рода прилагательные резко критического свойства.

Тут надо заметить, что смысловую разницу антонимов на неизвестных языках люди различают безошибочно, и семантическая противоположность позитивных и негативных определений очевидна не только искушенным лингвистам. Слова «хорошо» и «плохо», произнесенные хотя бы на диалекте дикарей Амазонки, идентифицируются органически безошибочно.

Вместо ожидаемой полиции в харчевню пожаловали двое испанцев внушительной комплекции, с небритыми лунообразными физиономиями и густыми бровями, притащившие, видимо, хорошо им знакомого бомжующего британца, обитающего на пляже: нищих бродяг из Англии на островах хватало.

Бомж, выслушав изложенный в небрежной манере рассказ Аслана, с завистью покосился на стол с объедками, после чего объяснил кабатчику разницу между знаменитой маркой европейского автомобиля и широко распространенным фруктом, а также – между долларами США и скромными испанскими песетами, одинаково, впрочем, отсутствующими у едва стоящих на ногах под тяжким грузом ужина клиентов.

Одуревший от интересной информации владелец заведения, уяснив суть коммерческого предложения представителей странного американского народа, впервые встретившихся на его жизненном пути и мало чем напоминавших знакомых ему голливудских персонажей, выразил желание осмотреть предлагаемый к торгу «опель».

По таившемуся в его глазах подозрению чувствовалось, он полагал, что реальная цена автомобиля едва ли покроет номинальную цену воистину королевского ужина.

Оценив свою незаменимость в ответственной миссии переводчика, сообразительный бомж также потребовал оплату предоставляемых интеллектуальных услуг в виде ужина, тыча грязноватым пальцем в заставленный опустевшими блюдами стол.

Через предельно плотно стиснутые зубы кабатчик процедил вынужденное согласие с требованиями меркантильного британца.

Осмотр «опеля» в свете уличного фонаря отличался известной дотошностью.

Склонив мохнатое ухо к двигателю, кабатчик безуспешно пытался различить в шуме поршней и коленчатого вала злокачественные шумы.

Далее была совершена пробная поездка, по окончании которой вконец оборзевший (характеристика Аслана) владелец харчевни предложил за машину пять сотен долларов, довольно лихо пересчитав в уме песеты в их заокеанский эквивалент.

Аслан выразил возмущенное несогласие с такой наглой оценкой транспортного средства, уже сожравшего целое состояние, но дружбаны кабатчика отреагировали на его запальчивые выкрики столь насупленным выражением и без того зверских физиономий, что оппоненту поневоле пришлось сбавить обороты.

Сошлись на сумме в восемьсот долларов без учета съеденных деликатесов, уже необратимо вступивших в активный процесс пищеварения.

Хозяин, решительно отобрав у продавцов ключи и документы на машину, сказал, что в восемь часов утра ждет их возле харчевни, откуда предстоит отправиться в полицию для перерегистрации покупки.

Ночь провели на пляже, покемарив, внемля романтическому рокоту прибоя под африканскими звездами.

Утром покатили в департамент автоинспекции – с кабатчиком и с недружелюбными громилами: новый владелец «опеля» явно не испытывал желания остаться наедине с его прежними наездниками.

Оставив Аслана и Джамбика в автомобиле под попечением громил, кабатчик скрылся в глуби учреждения, где пробыл около получаса, вернувшись оттуда с ответственным полицейским работником, на чьем округлом животе свисал под тяжестью кобуры с револьвером широкий кожаный ремень.

В одной руке работник держал ворох каких-то бумаг, в другой – дымящуюся синеватым дымком трубку.

Осмотрев номера «опеля» и сверившись с бумагами, страж порядка на дикарском английском языке сообщил Аслану, что предоставленные им документы – сплошная липа, номера «опеля» принадлежат иному транспортному средству, давно, судя по компьютеру, снятому с учета и отправленному под пресс, а потому требуется осуществить проверку номеров кузова и двигателя.

Аслан, возбужденный нежданным ударом судьбы, брызгал слюной, энергично тряся перед носом бесстрастного должностного лица купчей с подписью одного из украинских мошенников, пытаясь уверить окружающих в своей законопослушности и благонамеренности, а Джамбик, задумчиво, как мерин с колодезным воротом, бродивший вокруг машины, лишь тупо повторял неясную для обескураженных громил фразу:

– Проклятые хохлы!

Громилы смотрели на него, как автобусные контролеры на сданного в руки случайного патруля безбилетника.

Тем временем равнодушный полицейский попросил занервничавших кавказцев, в чьих сумках, лежавших в багажнике, хранились пистолеты, пройти с документами, удостоверяющими их личности, в недра правоохранительного заведения.

Аслан, прикинув возможность побега, взором попавшего в силки орла посмотрел на виднеющиеся вдалеке горы.

Нет, в них не спастись и не скрыться.

Остров на глазах превращался в ловушку.

Надеясь все-таки на благоприятный исход ситуации и невозмутимо поглядывая на раскрасневшегося кабатчика, расстроенного как срывом выгодной сделки, так и тремя напрасно скормленными бродягам ужинами, друзья покорно отправились вслед за инспектором.

Их завели в один из кабинетов, оставив там под надзором вооруженного человека в униформе.

Через полчаса явился другой полицейский чин, заявивший на отличном английском, что «опель» числится в угоне, и он просит владельцев пройти к машине.

Увидев раскрытый багажник и сгрудившуюся вокруг него правоохранительную рать, Аслан понял, что надо готовиться к худшему.

Почтительно выслушав версию о пистолетах, найденных на пляже и специально привезенных для их торжественной передаче компетентным органам, главный полицейский чин пригласил Аслана и Джамбика в салон подъехавшего автомобиля, снабженного решетками и мигалкой.