Онлайн книга «Джек Ричер, или Я уйду завтра»
– Положи автомат, – сказала Лиля. – Веди себя достойно, не стой, как идиот, с пустым автоматом в руке. Я не шевелился. Лиля опустила пистолет градусов на десять и выстрелила в пол между моими ногами. Она оказалась превосходным стрелком и попала в точку, равноудаленную от носков моих ботинок, – не самый простой выстрел. Пуля расщепила половицу, и я слегка отступил. Глушитель у «ЗИГа» был не таким надежным, как у «Х и К», и у меня возникло ощущение, будто кто-то со злостью швырнул трубку на рычаг. Над тем местом, где пуля прожгла дерево, поднимался завиток дыма. Гильза описала дугу и со звоном откатилась в сторону. Осталось пять патронов. – Положи автомат, – сказала Лиля. Я снял ремень с шеи и теперь держал свой «хеклер» за рукоять. Я опустил его вдоль тела, потому что он перестал иметь для меня ценность как огнестрельное оружие и превратился в металлическую дубинку весом в семь фунтов. Но я решил, что лучше воспользоваться собственными кулаками. Конечно, тяжелая металлическая дубинка – это хорошо. Однако человеческая дубинка в двести пятьдесят фунтов лучше. – Отбрось его в сторону, только аккуратно, – сказала Светлана. – Если ты попадешь в кого-то из нас, то умрешь. Я медленно качнул автоматом и по плавной дуге запустил его в стену. Он ударился дулом и с грохотом упал на пол. – А теперь сними куртку, – сказала Светлана. Лиля навела пистолет мне в голову. Я подчинился, стащил куртку и бросил ее через комнату. Она упала рядом с МР5. Светлана вышла из-за стойки, быстро проверила мои карманы и нашла девять патронов «парабеллум» и остаток рулона клейкой ленты. Она аккуратно расставила патроны в ряд на стойке, положив рядом с ними рулон с клейкой лентой. – Перчатку, – сказала она. Я вновь подчинился, стащил перчатку зубами и бросил на куртку. – Ботинки и носки. Я прислонился спиной к стене, развязал шнурки, снял ботинки и носки и швырнул в общую кучу. – Теперь рубашку, – скомандовала Лиля. – Только после тебя, – сказал я. Она снова опустила руку на десять градусов и выстрелила в пол у меня между ног. Хлопок глушителя, расщепленное дерево, звон катящейся по полу гильзы. У нее осталось четыре патрона. – В следующий раз я выстрелю тебе в ногу, – спокойно сообщила она. – Снимай рубашку, – велела мне Светлана. Во второй раз за последние пять часов я раздевался по требованию женщины. Продолжая опираться спиной о стену, я стянул футболку и кинул ее поверх кучи своей одежды. Некоторое время Светлана и Лиля разглядывали мои шрамы, и у меня сложилось впечатление, что они им понравились. В особенности тот, что остался от ранения шрапнелью. Лиля даже высунула кончик влажного розового язычка. – Теперь брюки, – сказала Светлана. Я расстегнул пуговицу и потянул за язычок молнии. Спустил обтягивающие брюки, и они упали на пол. Я перешагнул через них, отбросив ногой в общую кучу и продолжая стоять спиной к стене. Светлана подняла брюки, вынула все, что лежало в карманах, и разложила рядом с патронами и рулоном клейкой ленты. Купюры и несколько монет, просроченный паспорт, кредитную карточку, карточку метро, визитку Терезы Ли и складную зубную щетку. – Не слишком много, – заметила она. – Все, что мне нужно, – сказал я. – Ничего лишнего. – Ты бедный человек. – Нет, я богатый человек – обладание всем, что тебе нужно, и является, по определению, богатством. – Что ж, ты близок к осуществлению американской мечты – умереть богатым. – Такая возможность имеется у всех. – Там, откуда мы пришли, у нас есть больше, чем у тебя. – Мне не нравятся козы. В комнате было тихо, сыро и холодно. На мне остались лишь новые белые трусы. За все время пистолет ни разу не дрогнул в руке Лили, и я видел, как напряжены сильные мышцы ее пальцев. Возле ванной комнаты продолжал истекать кровью мертвец. Наступило пять часов утра, и город за окном начал просыпаться. Светлана поспешно наклонилась, собрала с пола мои вещи и перебросила их за кухонную стойку. За ними последовали два жестких стула. Потом она подняла мой телефон, сложила его и небрежно швырнула в угол. Я понял, что она освобождает пространство. Мы находились в комнате размером двадцать футов на двенадцать. Я стоял, прижимаясь спиной к середине одной из длинных стен. Лиля расположилась напротив, продолжая держать меня на прицеле, потом по дуге отошла в дальний угол, к окну, и теперь смотрела на меня под острым углом. Светлана вышла на кухню, и я услышал, как открывается какой-то ящик. Потом она его закрыла и через мгновение вернулась. С двумя ножами. Длинные лезвия, какими пользуются мясники, когда потрошат и разделывают туши или отделяют мясо от костей. Черные рукояти, стальные клинки, жутковатые тонкие режущие кромки. Светлана бросила один из ножей Лиле, и та ловко поймала его свободной рукой за рукоять. Светлана тут же отправилась в другой угол; получилось, что мы образовали треугольник. Лиля стояла под углом в сорок пять градусов слева от меня, Светлана занимала симметричную позицию справа. Лиля развернула плечи и уперла глушитель пистолета в угол между стенами. Затем нащупала большим пальцем защелку на рукояти, нажала, и обойма упала на пол. Я увидел, что в обойме три патрона – значит, еще один остался в стволе. Лиля бросила пистолет в тот угол, где стояла Светлана, и теперь обойму и пистолет разделяло двадцать футов, пистолет лежал за спиной одной женщины, обойма за другой. – Нечто вроде охоты за сокровищами, – сказала Лиля. – Пистолет не будет стрелять до тех пор, пока ты не вставишь обойму на место, чтобы исключить случайный выстрел, если патрон по ошибке остался в стволе. Швейцарцы очень осторожные люди, поэтому ты должен сначала поднять пистолет, а потом обойму. Или наоборот. Но прежде, естественно, тебе придется пройти мимо нас. Я не ответил. – И если в этой безумной кровавой борьбе тебе будет сопутствовать успех, используй первую пулю для себя. Потом она улыбнулась и сделала шаг вперед. Светлана последовала ее примеру. Обе держали ножи низко, четыре пальца на нижней части рукояти, большой – сверху, как уличные бойцы, мастера своего дела. Длинные клинки поблескивали в лучах света. Я стоял неподвижно. – Ты даже не представляешь, какое удовольствие мы получаем, – проговорила Лиля. Я не двигался. – Задержка – это чудесно, предвкушение только усиливает наслаждение. Я не шевелился. – Но если нам станет скучно, мы тебя прикончим. Я не отвечал и не двигался. Потом я засунул руку за спину и вытащил «Бенчмейд 3300», который держался на клейкой ленте у меня на пояснице. |