
Онлайн книга «Беда»
— А то и видно. — За кого ты меня принимаешь? Джона примирительно махнул рукой. — Я вот о чем: нужна еще одна сиделка. Может, ты знаешь… нет, правда, Джона! Такое недоверие… — Прошу прощения. Как я мог подумать. — Ну, как бы там ни было. Ханна, ты знаешь, новых людей принимает с трудом, но если бы мы познакомили их заранее, то и в декабре не было бы никаких сюрпризов. Потому и говорю тебе сейчас: если услышишь о ком-то подходящем… — Джордж поднялся. — Уверен, что выпить не хочешь? А копченой рыбки? — Ничего не надо. Холодильник распахнулся, и кошка замяукала. Джордж кинул ей лосося. Злясь на весь свет, Джона побрел в дальнюю комнату. Встал на беговую дорожку — не фурычит. Отыскал шнур и розетку, подключил. Выставил четыре километра в час и пошел шагать, пока не онемели намертво вцепившиеся в рычаг руки. Достала фамильярность, бог знает почему установившаяся в их отношениях с Джорджем: наглость под видом приветливости, выпивка, мерзкие трусы, в которых Джордж расхаживает перед ним. С какой стати натягивать брюки, это ведь Джона приехал, а не английская королева! Он выключил тренажер и подошел к каминной полке, где стояли горчичного оттенка фотографии Венди. Лицо неулыбчивое, пусть на лице веснушки, зато волосы словно утюгом заглажены, даже в брюках-клеш и замшевой куртке выглядит мрачной. Изначально Венди Рихтер была светловолосой и пухленькой, никакого сходства с дочерью вплоть до конца семидесятых, когда она забеременела, и тут-то началась конвергенция: как странно, чем больше у Венди на этих фотографиях вырастал живот, тем более возрастало и сходство с Ханной, пока мать и дитя не встретились — живые двойники. Считал ли Джордж свой брак ошибкой? А если так, не была ли ошибкой и его дочь? В какой момент неудачный выбор уже нельзя назвать отклонением от правильного пути, в какой момент он становится самой жизнью? Джона вернулся в гостиную. — Джордж! — М-м? — Ты едешь в круиз один? Краткая пауза, карандаш скребет по газете. — Почему ты спрашиваешь? — Любопытство одолело. — Это… — Джордж стер неверное слово, подул на газету. — Это не твое дело. Джона отмолчался. — Но раз уж ты спросил… нет, не один. — Ханна про нее знает? — Это личное, — сказал Джордж. — Ладно. — Нет, не знает. — Ты уверен? — Откуда ей знать? — Она не глупа. Может и догадаться. — Я не говорю, что она глупа. Но откуда ей знать? — И вдруг решительно, даже с гордостью: — Ее зовут Луиза. — Можешь не отчитываться. — Мне стыдиться нечего. Мне что… — голос Джорджа упал, — мне и не жить вовсе? — Живи. — Мало того, что я в собственном доме вынужден украдкой… — А кто тебя вынуждает? — Словно я могу делать все, как захочу. Ты же прекрасно понимаешь… — Из-за Ханны? — Нет, из-за Ли Харви Освальда! Джона не стал отвечать резкостью на резкость. — Может, ей понравится, если в доме появится женщина. — Она ее не примет. Обеим будет только хуже. — Откуда ты знаешь? — Это моя дочь. Я знаю, с чем она может справиться, а на что не пойдет. — Мне кажется, ты не даешь ей достаточно… — Даже не начинай. Не начинай, не начинай об этом! — А сама Луиза? Если нужен предлог, чтобы их познакомить, то далеко ходить не придется: попроси ее помочь. — У нее без того жизнь была нелегкая. Предпочту ее не напрягать. — И будешь вечно лгать Ханне? Джордж смял газету в тугой мячик. — Ты-то что в этом понимаешь? Наведываешься к нам два раза в месяц. А остальные двадцать девять дней как? С понедельника по пятницу? Ты же не здесь. Джона почти сразу же сумел отпарировать этот удар: — Я вообще не обязан быть здесь. — Ну так и не делай мне одолжений, если после этого собираешься мораль читать. Мне плевать, что ты делаешь и чего не делаешь. Приезжай когда вздумается или сиди дома. Но если ты вообразил, что вправе учить меня, как мне своим личным временем распоряжаться, — гори в аду. Молчание. Джона вернулся к дивану и принялся запихивать книги в свою сумку. — Что ты делаешь? Молния застряла, Джона рванул, сломал молнию, закрыть сумку не удалось. Так, с зияющим отверстием, он и перекинул ее на ремне через плечо. — Ищи кого-нибудь другого на Рождество. Тут Джордж, до тех пор мирно и удовлетворенно дувшийся, подскочил: — Мы же договорились! — Передоговорились. Джона успел отмахать полквартала, прежде чем Джордж догнал его на своей «Акуре»: — Ты обещал! Он чуть было не ударился бежать, но толку-то: на машине Джордж все равно бы его перехватил. Да и позорно спасаться бегством. Он просто шагал дальше, глядя прямо перед собой. — Ты же не мне плохо делаешь, сам понимаешь. Ей. Она просила, чтобы ты побыл с ней. — Объяснишь ей, что я не стану этого делать по твоей вине. — Джона! Садись в машину. — Пошел на хрен. — Я сделаю вид, что этого не слышал. — В таком случае я повторю: пошел на… Джордж проехал вперед, затормозил и вышел из машины, не выключая двигатель. Джона крепче сжал ремень своей сумки. Он и так был крупнее Джорджа, а сейчас словно вырос втрое. — За что ты со мной так? — Чего ты от меня хочешь, Джордж? — Я тоже человек. Неужели не понимаешь? Мне позарез нужно отдохнуть. Мне помощь нужна. Чего мне не требуется, так это твоих допросов. — Не будет никаких допросов, — посулил ему Джона. — Ничего не будет. Не надо волноваться, когда я приеду, встречать на станции — впрочем, ты частенько забывал меня встретить, — и сидеть с Ханной я не стану. Найди человека и заплати. Тебе нужна помощь — организуй. Найми сиделку. Еврейскую сиделку. Кто еще станет работать в Рождество? Впервые на его памяти Джордж струхнул всерьез: — Я же не хотел… Джона двинулся вперед, обходя своего несостоявшегося тестя. Почувствовал прикосновение ладони к своему локтю, чуть было не ударил в ответ, стряхнул назойливую руку и пошел дальше. |