Онлайн книга «Беда»
|
— Боже милостивый! — Символически. — Господи, Ив! — Он забегал по комнате, стуча кулаком о кулак. — Ты не согласен? — С чем? — С символическим смыслом… — О чем ты говоришь! — О кофе, — терпеливо уточнила она. — Что — кофе? — Учитывая, как он обошелся с тобой. Заставил тебя склеивать его чашку. Я могла бы и чашкой ему заехать, но это вышло куда более… кинематографично. Жаль, ты не видел этого своими глазами… — Она махнула рукой, изображая полет жидкости из кружки. — Прямо в глаз. Он молча уставился на Ив. Та нахмурилась: — От тебя исходит негатив, Джона Стэм. — Еще как! — Что случилось? — Что случилось?! Ты напала на моего шефа. Она покачала головой, как бы вопрошая: ну и что с того? — Зачем ты это сделала? — Он это заслужил. — Вопрос словно удивил ее. — Или, по-твоему, не заслужил? — По-моему… — Ты месяц кряду только о том и твердил, что рад был бы кишки ему выпустить. — Но это… — Право, — сказала она, — я рассчитывала на твою благодарность. — Благодарность? — Ну конечно! — У нее даже зрачки расширились. — Ведь я сделала это для тебя, ты же понимаешь. — Чтоб я этого больше не слышал! — Но так оно и есть. — Не смей больше этого говорить! — Но я сделала это, говори не говори. Даже если результат вышел не тот, которого я ждала, — буду откровенна, мне кажется, что ты слегка переигрываешь, Джона Стэм, — все же сам поступок был правильным. Ты говорил… — Я говорил, что не люблю его, я же не говорил… — Ты говорил… — Я не говорил, что хочу его изувечить. — Ты сам мне велел, — заявила она. — Неправда! Такого я не говорил! — Со всей определенностью говорил. — Когда? — Ты сказал: «Сделай это». — Когда я такое сказал? — Мы с тобой это обсуждали. Ты сказал, стоило бы научить его хорошим манерам, и… Теперь он вспомнил. — Это не я сказал. Ты сказала. — А ты всей душой согласился. — Я… — И я предложила научить его, и ты сказал: «Сделай это». — В шутку. — Мне показалось — всерьез. — С какой стати? — Он привалился к стене. — Господи, а если бы я сказал: «Прикончи», ты бы его убила? Она промолчала. Он обернулся и взглянул ей в лицо. Она сказала: — Ты для меня это сделал. Пауза. Он сказал: — Мне надо… извини. Он заперся в санузле, присел на край ванны. У Бендеркинга ожог сетчатки. Он поправится, но ему больно, и это — на три-четыре недели. Джона мысленно проиграл тот диалог, пытаясь понять, что в его интонациях, оборотах речи, выражении лица… Было хоть что-нибудь? «Сделай это». Разве это команда? Разве так можно было его понять? Неужели он несет ответственность? И как это будет выглядеть, если женщина, которой он вроде как спас жизнь, даст показания, что он подтолкнул ее к насилию. Все живы, утешал он себя. На этот раз никто не погиб, и это главное. А могло закончиться хуже. Но ведь все живы. Из гостиной послышался грохот. Он вернулся в кухню-гостиную и застал Ив возле раковины, руку она подставила под воду, лицо бледное. — Ив? — Я — я уронила. Осколки чашки на дне раковины. Из ладони Ив течет кровь, пятнает нержавеющую сталь раковины, смешивается с водой и завивается спиралью в слив. — Покажи, — велел он. — Пустяки… чашку жалко. Порез неглубокий, но длинный. Вряд ли понадобится что-то помимо антисептика и тугой повязки. Джона оторвал длинный кусок бумажного полотенца, скатал и велел ей крепко прижать комок к ране. — Джона… Он сходил в ванную, подыскал все, что требовалось для обработки раны. Вернулся с пластырем и неоспорином. Ив выгребала осколки из раковины и выкладывала их на кухонный шкафчик. — Я склею, — пообещала она. — Мне так жаль. — Дай мне… открой… раскрой ладонь. — Не сердись, умоляю! — Я не сержусь. — Мне жаль. Мне так жаль! — Постой спокойно, Ив. — Я люблю тебя. — Раскрой ладонь. — Правда. Я тебя люблю. — Ив… — Он поглядел на нее, и ему стало страшно: глубочайшее отчаяние рассекло ее от макушки от пят. Книга, из которой выдраны все страницы. — Я люблю тебя, — твердила она. — Прости, я допустила ошибку. Не сердись, умоляю. Он переложил неоспорина, ее кожа лоснилась, пластырь отказывался прилипать. — Стой спокойно. — Ты сердишься? — Нет, не сержусь. Не дергайся! — Сердишься, по голосу слышу. Он сделал глубокий вдох. — Дай мне обработать рану. — Мне так жаль. Он насухо вытер кожу вокруг пореза. — Извини, — завела она все сначала. — Я допустила ошибку. Мне жаль. Мне так жаль. Мне плохо, когда ты сердишься. Пожалуйста, не сердись. Джона, мне так жаль, Джона, пожалуйста! Я люблю тебя. Я никогда больше ничего подобного не сделаю. Я допустила ошибку. Я сделала это, потому что хотела тебя порадовать, но я ошиблась. Скажи, что не сердишься. — Я не сержусь. — Прекрасно, — сказала она. — Прекрасно, прекрасно! Обещаю: я заглажу свою вину. Мне очень жаль. — Т ы его ошпарила, — напомнил он. — Не меня. — Знаю, мне так жаль, так жаль… — Она уронила голову ему на плечо. Перевязка закончена. Долго не продержится, но пока сойдет. Джона попытался отступить на шаг, но Ив обхватила его руками за шею. Заплакала. Да. Она плакала. И хотя Джона был возмущен, Ив снова показалась ему маленькой, и разуму вопреки он ее пожалел. Почувствовал, как его руки обнимают Ив. Притянул ее к себе, и она простонала благодарно. — Обещай никогда больше так не делать! |