Онлайн книга «Чужая зона»
– Вы – разведчик! Это для вас нормальное состояние! Сергей усмехнулся: – Сейчас, Василий, как раз не нормальное. Мы бежим. А когда всё нормально – живёшь жизнью другого человека и всё у тебя получается хорошо. Это как актёр на театральной сцене. – Как в кино? – Василий хмыкнул. – Нет. В кино множество дублей. Не получилось сразу, сделаешь ещё и ещё раз, пока не выйдет то, что нужно. Жизнь разведчика – это театр в чистом виде. Ты подготовился, выучил пьесу, но случаются накладки, и тогда начинается импровизация, и переиграть нет возможности – зрители во все глаза следят за твоей игрой, а критики только и ждут, чтобы ты ошибся, и тогда тебя сотрут в порошок! – Вы любите свою работу, – отозвался Василий, тяжело вздохнув. – А ты? Любил свою работу? – Я? Я в бизнес пошёл в лихих девяностых. Уволился из армии – тогда Союз только развалился и новые государства растащили и приватизировали «несокрушимую и легендарную, в боях познавшую радость побед». Тогда остаться офицером значило обречь себя и семью на голод и унижения. Но связи в военной среде у меня остались. Быстро вышел на покупателей оружия – во всем мире кипели локальные конфликты, и мощные арсеналы Советской армии оказались золотой кладовой. Не знаю, как в России, а в Молдавии и на Украине расхищение складов военного имущества шло в открытую – всё списывалось, а в особых случаях просто разворовывалось, а пустые склады сжигались, мол, всё уничтожил пожар. Танки и самолёты вывозились за границу под видом металлолома. – Выходит, Би-би-си и Си-эн-эн не лгали, когда именовали тебя оружейным бароном? А наши СМИ утверждали, что ты торговал беспилотными аппаратами. Сергей хмыкнул. Каждая сторона в этом конфликте вокруг Василия вела свою информационную войну. Вот тебе демократия и свобода слова. – Наши СМИ правильно вещали. Моя последняя сделка была с беспилотниками, хотел продать одним мутным ребятам из Тринидада, а меня церэушники скрутили и в кутузку! – Ты бы не мутным продавал, тебя бы и не прихватили! – Мутные платят больше. – Василий помолчал, снова заворочался на своей лежанке, опять повернулся к стене, стал скрести ногтем ламинированную обшивку. – Да те беспилотники, то был только повод. Дело тут совсем в другом… Раздался громкий, неожиданный звуковой зуммер. Сергей и Василий от неожиданности вскочили со своих мест. Неужели тревога или, не дай бог, атака противника? По коридору побежали бойцы. Сергей кинулся к дверце кубрика. Громкий голос из динамика оповестил: – Внимание экипажу! Пожар в отсеках! Учебная тревога! Всем расчётам выполнять боевое расписание! Сергей остановился у двери. Он повернулся к бледному Василию, подмигнул ободряюще, зачем-то пояснил, хотя Василий и так всё слышал сам: – Учебная тревога. Пожар! Василий со вздохом плюхнулся обратно на подушку. – А представьте, Сергей… – Что ты выкаешь? Сколько говорил – хватит церемоний. – Представь, как здесь страшно, когда реальный бой! – сказал Василий, переходя на «ты». – Здесь и так страшно. – Что, правда не любишь закрытых пространств? – Сергей вернулся на свою лежанку. – Раньше мне было всё равно. Это меня тюрьма надломила. Клетки те. Лязг запоров. Крики охраны… Не страшно – это я неправильно выразился, а не по себе. Сидишь в этом лабиринте труб и проводов, и ничего от тебя не зависит. – Бывает, ты на открытом пространстве, а зависит от тебя меньше в сотню раз, чем сейчас от нас в этом кубрике. – Говорю – тюрьма всё это, будь она неладна! Американская зона. Я в свою-то не собирался попадать, а угораздило на чужую зону загреметь! – Есть мнение, что наша зона страшней американской. – Молдавская? – Откуда я знаю, какая молдавская зона? Наверное, как и российская – там те же порядки и правила, это дети одной системы – советской. – И что скажешь про американские места не столь отдалённые? – Что мне сказать хорошего, после того как меня там изломали, в инвалида превратили! – с горечью говорил Василий, всё так же скребя ногтем гладкое покрытие стены кубрика. Сергей встал, постоял, снова сел. В коридоре беготня успокоилась – или потушили пожар, или все сгорели… – Да, вот так бабахнет чужая торпеда, и хана всем, хоть забегайся! Дверь кубрика распахнулась. Радостный голос капитан-лейтенанта заявил: – Учебная тревога! Слышали? Он был так возбуждён, словно до этого, в своём кубрике, пил с Зиминым не чай из термоса, а коньяк. – Слышали, не глухие! – грубо отозвался Василий. – Фёдор Борисович, а скажи, наша лодка бронированная? – задал нелепый вопрос Сергей. – Выдержим удар вражеской торпеды или сразу каюк? Особист, услышав вопрос, сразу вошёл и сел на лежанку Сергея – общество Зимина капитан-лейтенанту тоже, видимо, не очень нравилось. – Нет, друзья мои, не выдержит! Если нас шарахнет – всем нам амба тут же наступит, братская, так сказать, могила! Но многое зависит от силы заряда на торпеде. Американские подводные ракеты несутся со скоростью сто километров в час, и система наведения у них так рассчитана, чтобы бить в середину лодки, туда, где командная рубка, чтобы первым же ударом сделать корабль небоеспособным! – А может она пройти мимо? – Может, но она управляется по очень тонкому кабелю, и с головного корабля оператор постоянно корректирует движение цели. Торпеда развернётся и всё-таки ударит в рубку вражеской лодки! – Нашей лодки? – Парни, что-то вы про боевые действия заговорили! Сейчас войны между США и Россией нет. Слава богу. – А чем мы можем противостоять таким торпедам? – Про крылатые ракеты рассказывать не буду – это к делу не относится. А против кораблей и подводных лодок мы оснащены подводными ракетами «Вихрь». Скорость – наше преимущество. Мы первые должны обнаружить врага и ударить. Скорость нашей ракеты самая высокая в мире – пятьсот километров в час. По динамику прозвучал отбой учебной тревоги – учебный пожар слаженно потушили. – У нас экипаж образцовый, – заявил Егоров. – Очень натренированный. Постоянно отрабатываем в походе действия при стрельбе торпедами и ракетами, пожары тушим, пробоины заделываем… Задымления, погружения… Командир держит экипаж в тонусе. – Теперь я спокоен, – зевнув, заявил Василий. – А вы спокойны? – спросил Егоров Сергея. – Я? Не знаю… Мы будем всплывать или всю дорогу – только под водой? – На воздух захотелось? – Егоров снисходительно усмехнулся. |