Онлайн книга «Чудовище без красавицы»
|
Но Юрка, словно не услыхав последней фразы, спокойно продолжал: – В общем, поставил полковник перед собой сержанта и приказывает: «Ты там поделикатней действуй, все-таки родные люди погибли». Ну сержант выстроил солдат и как гаркнет: «Эй, ребята, у кого отец с матерью живы, два шага вперед! А ты, Петров, куда прешься? Ты у нас со вчерашнего вечера сиротой стал!» – Ты это к чему? – поинтересовалась я. – Да просто так, – хмыкнул Юрка, – здорово с бабкой разобралась: жив пока, много крови потерял… У Марьи Михайловны я просидела до позднего вечера. Милиция ушла где-то в районе семи. Но мне стало жаль старушку. Она с потерянным видом сидела на диване и повторяла: – За что? Господи, за что? Павлик, Леночка, Никита… За что? – У вас ничего не пропало? – осторожно поинтересовалась я. – Деньги, драгоценности… Марья Михайловна покачала головой: – Пенсию унесли, сережки золотые, два кольца и шубу каракулевую. Видно, что нашли… – Почему же Никитка впустил грабителей? – недоумевала я. – Он такой ребенок, – снова заплакала бабушка, – небось и не посмотрел в глазок, распахнул дверь, и все. Я оглядела дикий беспорядок, царивший в комнате. У меня Никита всегда спрашивал: «Кто там?» Ни разу не помню, чтобы он просто открыл дверь… Марья Михайловна дрожащей рукой взяла пузырек с валокордином и принялась отсчитывать резко пахнущие капли. Дзынь, дзынь – раздалось из прихожей. – Виолочка, – прошептала женщина, – откройте, сделайте милость! Я подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела высокого, худощавого мужика и бдительно поинтересовалась: – Вам кого? – Марья Михайловна дома? – весьма вежливо ответил незнакомец. – Скажите, Вербов пришел, Максим Иванович. Услыхав имя мужчины, бабушка Никиты изменилась в лице, но попросила впустить Вербова, а когда я, решив оставить ее с гостем наедине, собралась отправиться на кухню, замахала руками: – Нет, Виолочка, останьтесь, у меня от вас тайн нет. Максим Иванович оглядел разгром и с изумлением спросил: – Что тут произошло? Марья Михайловна вновь схватилась за валокордин, а я вкратце обрисовала гостю ситуацию. Тот пришел в ужас: – Бедный мальчик, представляю, что вы пережили! Старушка качала головой и ничего не говорила, повисло молчание, прерываемое только тяжелым дыханием мужчины. Потом он осведомился: – Ну, надеюсь, мои деньги целы? Марья Михайловна залилась слезами. – Грабители небось узнали… Максим Иванович растерянно протянул: – Вы хотите сказать, что вся сумма… Внезапно Марья Михайловна отшвырнула в сторону мокрый скомканный носовой платок и прошипела: – Из-за этих проклятых бумажек убили мою дочь и почти уничтожили внука… Мужчина испуганно ответил: – Да, конечно, извините… Старушка вновь принялась судорожно всхлипывать. – Вам, наверное, лучше сейчас уйти, – тихо сказала я, – Марья Михайловна пережила слишком большой шок. – Понимаю, – ответил гость, – действительно… Проводив Максима Ивановича до двери, я осторожно спросила у бабули: – О каких деньгах идет речь? Старушка вздохнула: – Я брала в долг у Максима Ивановича большую сумму, целых десять тысяч… – Долларов? – Ну что вы, рублей, конечно, ремонт делала. Потом у меня картину купили, вчера, утром. Ну я и договорилась, что Вербов сегодня придет… Совсем про него забыла, а тут такая штука произошла! Естественно, денег нет! Они лежали вон там, в шкафу, совершенно открыто, их никто не прятал… Теперь надо снова собирать… Господи, еще эти вещи разбросанные на место класть и в гостиной мыть… Я вздохнула: – Придется вам опять Ковригину Лиду звать, вроде она хорошо справляется с подобными поручениями… Следующие два дня я просидела дома, стараясь не сталкиваться с гостями, но в среду вышла на кухню около одиннадцати и застала там Акима Николаевича, пившего чай. Увидав меня, свекор сжал губы, превратив их в «куриную жопку»: – Однако спишь ты до обеда! Я молча включила чайник и открыла холодильник. Какой толк объяснять хаму, что у детей с сегодняшнего дня начались осенние каникулы, и они временно прекратили заниматься немецким языком. – На кухне грязь, – продолжал Аким. – Собака линяет, повсюду шерсть валяется. Кошка орет ночь напролет, да еще около часа какой-то мужик вломился ко мне в комнату, зажег свет и, не извинившись, ушел. У вас всегда такой бардак? – Это Семен, муж Томы, – я решила все же прояснить ситуацию. – Он не знал, что вы приехали. Аким крякнул и собрался дальше занудничать, но тут в кухню вошел Филипп с портфелем в руках. – Уходишь? – грозно осведомился папенька. – На кафедру, – пояснил Филя, – надо кое-какие бумаги оформить. – Надень пальто и шапку, – велел Аким. Филя подошел к балконной двери и глянул на улицу. – Вроде там тепло, только дождик моросит, пойду в плаще. – Пальто и шапку, – каменным голосом повторил отец. – Как ты смеешь меня позорить? Явишься в Ветеринарную академию, словно бомж! Скажут, приехал из деревни! Тоже мне, кандидат наук, да у него одежды приличной нет. – Прямо взмок вчера, – попробовал вразумить папеньку мужик. – Просто взопрел весь! – Взопрел, – передразнил Аким, – взопрел! И это мой сын! По-русски говорить так и не научился! Отвратительно! Либо ты отправляешься в город в достойном виде, чтобы люди обо мне худого не подумали, либо сидишь дома. Взопрел! – Хорошо, – кивнул Филя и пошел в прихожую, я за ним. |