Онлайн книга «Зови меня ястребом»
|
— Ты чего здесь, Сидоренко? Пышноусый сержант поднялся с корточек, тряхнул головой. Словно оправдываясь, протянул: — Комендант приказал. Покуда охранение не выставит, от комнат не отходить… — Охрана уже выставлена. Иди вниз. Там… рядом с парадным входом сержантскому составу выделена большая зала. Иди, отдыхай. — Во сколько будить-то? — закинул автомат на плечо служивый. — Как и всех. В половине шестого… Среди ночи кто-то постучал в дверь. Сначала робко, потом сильнее. Начальник разведки проснулся сразу — верно, сработала многолетняя привычка даже во сне реагировать на любой звук. Очнувшись, подивился: неужели утро? Нет, фосфорные стрелки показывали два часа. Еще пару секунд лежал неподвижно и надеялся на чудо — вдруг показалось? Вдруг ошиблись дверью?.. Стук не прекращался. Да и голос послышался знакомый: — Товарищ полковник! Товарищ полковник!.. — настойчиво звал Сидоренко. Вздохнув, Литвин поднялся с дивана, накинул шинель и протопал босыми ногами по холодному полу. У двери нашарил выключатель, повернул… И вспомнил: подстанция разрушена — света не было во всем городе. Толкнув дверь, прищурился от слепившего фонаря. — Чего тебе? — Там внизу человек к вам просится. — Какой еще человек?! — Гражданский. Лет шестидесяти. Поляк, вроде, но по-русски хорошо балакает. — Ты сдурел, Сидоренко?! Я трое суток не спал… — Он гутарит, товарищ полковник, шо очень важное дело. — Чего ему надо? — А я почем знаю?! Он до вас просится, а с другими гутарить не хочет. — Черт бы побрал этих поляков… До утра потерпеть не могут… Веди!.. Спустя минуту на лестнице послышались шаги; по стенам заплясал размытый желтый луч… Когда скрипнула дверь, полковник сидел на диване и натягивал сапоги на отекшие ноги. Сидоренко деликатно осветил фонарем потолок комнаты; доложил: — Прибыли, значит. Вот… Разведчик бросил заниматься узким голенищем, притопнул по паркету и поднялся. Приблизившись, попытался рассмотреть при тусклом луче невысокого пожилого мужчину. На вид ему было лет шестьдесят — шестьдесят пять; редкие седые волосы, прямой нос и тонкие губы. Одет в легкое — не по сезону пальто, зато вокруг поднятого воротника дважды обернут толстый шарф. Полковник дважды кашлянул в кулак: — Полагаю, у вас чрезвычайно важное дело, коли пришли среди ночи. Верно? Мужчина заговорил на идеальном русском языке. Голос был ровным, поставленным и приятным: — Прошу извинить за поздний визит, но попасть к вам раньше не получалось из-за оцепления. Ваши люди оцепили квартал, в котором я вынужденно… проживаю. Покорнейше прошу уделить мне четверть часа. Ровно четверть часа. — А вы, собственно, кто? Представляться гость не торопился. В тусклом свете он слегка повернул голову, искоса глянув на стоявшего за спиной сержанта; помедлил. — Не стесняйтесь, — подбодрил советский офицер, — здесь чужих нет. Мужчина коротко кивнул: — Дьяконов Василий Авраамович. Бывший командир 1-ой Донской дивизии, генерал-майор. — 1-ой Донской? В составе нашего Фронта есть Донской корпус, а про дивизию не слышал… Это в какой же армии?.. — Добровольческой. — Добровольческой? Что-то я такой не припомню… А кто ей командует? — Командующих было несколько. Генерал от инфантерии Корнилов, генерал-лейтенанты Деникин, Врангель, Май-Маевский и снова Врангель… Литвин поперхнулся. Откашлявшись, незаметно расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоятку «ТТ». — Фамильярность порождает обиду, а предсказуемость — скуку, — усмехнулся генерал, обнаружив острожное движение собеседника. — Во-первых, полковник, это не вежливо. Во-вторых, я пришел к вам сам, и у парадного входа меня тщательно и по-хамски обыскали. В-третьих, ваши товарищи отдыхают — стоит ли их будить стрельбой? И, наконец, в-четвертых, за отказ сотрудничать с немецкими оккупационными властями год назад я подвергся аресту, и если бы не везение — наверняка был бы расстрелян. Так что… — взял паузу Василий Авраамович, — так что, я вполне могу считать себя представителем советского подполья. — Почему я должен вам верить? — Ну, это уж ваше дело — верить или нет. Я же, как русский человек и как истинный патриот России, обязан поделиться с вами теми сведениями, которыми случайно завладел около года назад. Итак, полковник, вы готовы меня выслушать? Сергей Литвин взял у денщика фонарь и, подтолкнув того в сторону коридора, распорядился: — А ну-ка организуй чайку… * * * — Да-а, заинтриговали, вы меня, господин генерал. Заинтриговали, — выпускал табачный дым к открытой настежь форточке полковник. Генерал-майор курил, прислонившись плечом к стене. Пряча нижнюю половину лица за поднятым воротником, он смотрел в непроглядную черноту за мокрым оконным стеклом и о чем-то отрешенно раздумывал. Выслушав его рассказ, начальник разведки армии задал с десяток вопросов, выудил из полевой сумки тетрадь и с четверть часа записывал, пока собеседник редкими глотками допивал остывший чай. Закончив писать, полковник встрепенулся: — Василий Авраамович, расскажите о себе. Поподробнее… — О себе? О семье рассказал. Чего ж вам еще?.. — Ну… где учились, воевали. Помолчав, Дьяконов негромко начал: — Родился в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году на Дону — в станице Новониколаевской, Таганрогского округа. Из дворян. Сын офицера. Окончил Донской кадетский корпус, затем Николаевское кавалерийское училище, откуда был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Атаманский полк. После Николаевской академии Генштаба выпущен командиром сотни в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк, в котором честно воевал на фронтах Первой мировой войны, затем с большевиками в гражданскую. Дважды ранен, контужен; в семнадцатом произведен в полковники и назначен командовать полком. В начале восемнадцатого полк возвратился на Дон. И в январе же у станицы Каменской вместе с другими офицерами я был арестован Военным Революционным Комитетом и отправлен на станцию Миллерово, где некоторое время дожидался расстрела… От нахлынувших воспоминаний Василий Авраамович разволновался, замолчал, потянулся за новой папиросой. — Арестованы?! Ах, ну да… И что же потом? — Потом нас отправили железной дорогой до Новочеркасска. Но об этом я как-нибудь позже, — он бросил в банку потухшую спичку и поторопил: — Время, полковник. У нас очень мало времени! Скоро половина шестого, а ваше донесение не готово. |