Онлайн книга «Команда ликвидаторов»
|
Скоро он израсходовал первый магазин, не попав даже рядом ни с одним из нас. Расползаемся с Устюжаниным в стороны и, достав свое оружие, выжидаем. Оружие у нас не самое мощное, но для «диалога» в кинозале подойдет. У меня трофейный пистолет с запасным магазином; Жора тоже направлялся не на войну, а всего лишь сопровождал Горчакова, имея при себе табельный «Грач». Короткое затишье. И на экране, и у нас. Выглядываю из-за спинки кресла. Хорват стоит в полный рост за последним рядом кресел, в руках снова пистолет-пулемет. – Нашел-таки, – шепчу, падая на пол. – Сейчас начнет сверлить стены. Сволочь… Не знаю, как стены, а спинки кресел пули прошивали бесподобно. Снова затишье, благодаря которому хорошо слышно клацанье металла. Понятно – меняет магазин. – Что, русский, нервничаешь? – раздается хрипловатый голос хорвата. Говорит он с приличным балканским акцентом, но весьма неплохо. – Я?! – Ну не я же! – Нет, генерал. Нервный – не тот, кто барабанит пальцами по крышке стола, а тот, кого это раздражает. Помолчав, тот вдруг признается: – Знаешь, ты меня поначалу здорово раздражал. – А сейчас ты рад меня видеть? – Нет, я и сейчас на тебя сердит. – Ну, извини, папаша, – закон жизни суров: сильный поедает вкусного. – Знаю, знаю. Я не к тому. Просто, окажись мы на одной стороне, нас не победила бы ни одна сила. – Предлагаешь союз? – А почему бы и нет? Обещаю: денег будет столько, сколько ты не заработал за всю жизнь. – Польщен доверием. Но ответ отрицательный – я давал присягу. – Да? Жаль. Очень жаль. До начала извержения следующей порции свинца успеваю отползти на несколько метров. И правильно делаю: коварный хорват не просто так раздавал комплименты – пользуясь паузой в киношных перестрелках, он затеял разговор с целью поточнее определить мое место. Пули впиваются в пол, рикошетят, хлещут по креслам, ломая их деревянную основу и разбрасывая содержимое мягких подушек. Хорошо, что я переполз, иначе мне пришел бы конец… По полу скачет второй пустой магазин. Щелкает затвор, загоняя первый патрон в патронник. Интересно, сколько у него с собой боеприпасов? – Русский? Ты где? Молчу. Догадайся сам. На экране темная ночь сменяется ярким солнечным днем. Следом и в кинозале становится светлее. Оглядываюсь, нахожу Георгия. Он смотрит на меня и жестами вопрошает: что будем делать? Есть у меня одна идейка. Пробую объяснить тем же языком… «Просемафорив», спрашиваю: понял? Тот радостно кивает. Ну и славно. Ждем следующей «артподготовки» и смены магазина… Опять ураганный огонь, свист пуль, стук. И деревянное крошево, разлетающееся по всему залу. Стрельба закончилась. Пора. Приподнимаемся с Жорой над дырявыми спинками и одновременно из двух стволов садим поверх головы Анчича. Пригнувшись, тот пятится назад – в сторону тяжелой портьеры. В этот момент я ужасно сожалею о приказе Горчакова взять его живым. Внутри слишком накипело, наболело, чирей созрел и теперь требует освобождения! Тем более что для меня попасть в бегущую по кривой траектории цель – что для водолаза пыль, только мельче. А уж промазать в такую мамонтоподобную фигуру я не сумею, сколько бы меня ни уговаривали. Но нельзя – приказ. Да и Хелене потом трудновато будет смотреть в глаза. Какой-никакой, а отец… Отлично! Полдела сделано – хорват загнан в угол под портьеру. Теперь следующий трюк: мы по очереди меняем магазины и стреляем по кронштейнам карниза. Анчич смятен и подавлен дерзкой контратакой, но скоро он придет в себя, перезарядит свою скорострельную хрень – и тогда нашему плану конец. Считаю про себя оставшиеся патроны: «Шесть, пять, четыре, три, два… Падай же, сука! Падай!!» Под хлопки последних пистолетных выстрелов гардина срывается со стены и, повинуясь моей мольбе, падает вместе с портьерой на хорватского генерала. В несколько кошачьих прыжков мы оказываемся возле поверженного противника. – Не дергайся! – окончательно сбивает шевелящийся бесформенный ворох Устюжанин и наваливается тяжелым телом сверху. Мы закончили. Одновременно завершается и финальная сцена на экране. В зале вспыхивает яркий свет. Вначале из-под сидений выползает длинноволосый Марко. Затем в дверях появляется молодой стюард. Серб держится молодцом – видно, уже бывал в передрягах. Чего не скажешь о нашем соотечественнике: глаза на лбу, брови на затылке, лицо с экраном одной расцветки. – О черт! Что вы тут наделали?! – скользит испуганно-очумелый взгляд по дырявым стенам, изрешеченному экрану и разбитым креслам. – Вы же обещали… – Заткнись! – не оборачиваясь, приказывает Георгий. – Скажешь, отбивался от сомалийских пиратов. Нацепив на запястья Анчича наручники, мы тяжело поднимаемся с пола. – Пошли, папаша, – цежу я сквозь зубы. * * * Солнечное утро. За прошедшую ночь я не сомкнул глаз: то занимался поимкой международного военного преступника, то охранял его, то отчитывался перед шефом о проделанной работе. Любит он это муторное дело: планы, отчеты, разборы… Наш лайнер прошел около двухсот морских миль и находится на траверзе Севастополя. Скоро должен подойти скоростной катер за Марко с Хеленой и доставить их на территорию Севастопольской военной базы. Оттуда им предстоит дальняя дорожка в Белград. Стою на крыле мостика, дышу свежим морским воздухом, пока что наполненным прохладой. Последние часы пребываю в состоянии мрачном, злобном и угнетенном. И причин тому целых три. Во-первых, судовой врач сделал Егору Ивановичу сложную операцию. Состояние старшего механика стабильно тяжелое, в сознание не приходит. Во-вторых, мы с Устюжаниным неплохо расслабились водкой, а потом этот занятый человек оставил меня в одиночестве и завалился спать в каюте. Ему, видишь ли, прямо из Новороссийска предстоит лететь к месту проведения операции «Эхолот». И, наконец, в-третьих, «посылка» стоит в трех шагах и о чем-то щебечет с Марко. Лицо радостное; меня не замечает, будто мы и не знали друг друга… – Кофе не желаете? – слышу лилейный голосок. Оборачиваюсь. Одетый с иголочки молодой человек с подносом в руках. Все стюарды сегодня вежливы, улыбчивы, предупредительны – некому и морду набить. – Благодарю, – сдержанно бурчу в ответ. – А я, пожалуй, не откажусь, – появляется на крыле сияющий Сергей Сергеевич – свеженький, выспавшийся, с чисто выбритым лицом. Подхватив чашку с горячим напитком, он подмигивает мне и отзывает в сторону длинноволосого серба. И мы с Хеленой остаемся наедине… |