Онлайн книга «Урожай ядовитых ягодок»
|
– Любую, мужнины старые брюки есть? – Старья полно. – Неси. Я открыла шкаф, вытащила штаны, которые перестали застегиваться на животе Олега, и протянула их Свете. – Подойдет? – Вельвет, – задумчиво протянула швея и потом добавила: – Мелкий рубчик, это хорошо, красиво ляжет. Ну-ка, повернись! Я покорно встала боком. – Ага, – пробормотала Света, – ща! Она моментально сдернула со стола ткань, бросила на него брюки и принялась щелкать ножницами. Раз, раз, раз… Я смотрела на нее в полнейшем изумлении. – Ты вот так сразу, без выкройки? – У меня глаз – ватерпас, – спокойно ответила Света, – и мерить не стану, вот увидишь, как сидеть будут, словно вторая кожа. – Ты не пропадешь с такими способностями! Света ухмыльнулась: – Пока что от моего таланта одни неприятности были. – Почему? Маменька отложила ножницы и встряхнула кусок вельвета. – По моей первой статье было положено УДО. – Что? – не поняла я. – Ну условно-досрочное освобождение. Вот, к примеру, дали мне восемь лет, значит, примерно через пять я могу на волю проситься, если работала и замечаний не имела. Так не отпустили, а все из-за шитья. – Это как? Света засмеялась. – Сглупила я. Когда на зону впервые приехала, сразу объявила, что шью хорошо. А кругом-то одни бабы. – Ясное дело, зона женская. – Нет, не поняла ты, – рассмеялась Света, – отрядные, воспитатели, политработники… Ну все кругом бабье. Я-то решила, что мне послабление сделают за шмотки. Впрочем, вначале так и вышло. Всех зэчек на мороз погонят дорогу мостить, а меня в тепле у швейной машинки оставят. И кормили хорошо. Только когда время УДО подоспело, – она махнула рукой, – живо в ШИЗО, то есть в штрафной изолятор, угодила. Ну и все, пришлось до конца досиживать, все восемь лет, от звонка до звонка, оттрубила. Не захотели бабы дармовой швеи лишаться и устроили мне посадку в карцер. – А за что ты на зону угодила? – Запойная я, – без всякого стеснения пояснила Света, – целый год могу ни капли в рот не взять, даже не понюхаю, а потом срываюсь и пью все, что попадется… Ну а как нажрусь, сразу на подвиги тянет. Первый раз стекло в магазине разбила и велосипед из витрины увела, в 65-м было. Вот скажи на милость, зачем мне велик понадобился? Во-первых, на дворе декабрь стоял, а во-вторых, ездить на нем совсем не умею. Только стоил он рублей двести, самый дорогой под руку попался, получилось хищение в особо крупных размерах и восемь лет. Отсидела, домой поехала, к Лениниду. Он, правда, не писал мне, посылок не слал, только муж ведь. Правда, по тем годам в столице таких, как я, не прописывали, за 101-й километр селили, но я все равно решила скатать и на всех посмотреть. Заявилась по адресу, открывает дверь незнакомая баба и говорит: «Ленинид на зоне, девочку добрые люди удочерили, ступай, откуда пришла. Теперь мы тут с дочкой прописаны. Вали колбаской по Малой Спасской.» Злая такая, неприветливая. Я ее попросила: «Пусти хоть воды попить, четыре дня в поезде на третьей полке ехала, только освободилась». А она как рявкнет: «Убирайся, сейчас моя дочка из школы придет, она посторонних боится!» Света замолчала и принялась вдевать нитку в иголку. Я тоже не произнесла ни слова. Значит, Раиса знала, что моя мать жива, но побоялась показать ребенка бывшей зэчке, решила уберечь меня от неприятностей. – Ну я и ушла, – закончила Светка. – Добралась до первого винного магазина и нажралась вдупель. Чего потом было, и не упомню. В милиции очнулась, в кармане справка об освобождении, а на столе у следователя протокол. Вроде я к какому-то мужику пристала с неприличным предложением, хотя отродясь проституткой не была. Он со мной в подъезд зашел, а я у него в процессе кошелек сперла и тут же у батареи спать легла. Он ментов привел, портмоне на подоконнике лежало, небось само выпало, только кто же мне поверит? Во-первых, пьяная, во-вторых, только из заключения. Опять посадили, девять лет дали. – Много как! – Времена суровые были, потом рецидив… Вышла я в 1982-м и уехала в Карлово, под Москвой это. Пристроилась швеей в ателье, клиентами обросла, затем с Петром повстречалась. Пять лет прожили, хорошо было. Он меня крепко держал, однажды увидел, что к бутылке тянусь, так отметелил… Неделю в постели валялась да охала. Трое детей у нас народилось, думала, все наладилось. В городе почет и ув??жение. У меня знаешь какая клиентура была? Все жены начальства бегали и не боялись, что бывшая заключенная. По советским временам в магазинах никаких тряпок не найти, а я из говна конфетку делала и брала недорого! Эх, жила, как сыр в масле, продуктов – полный холодильник, мы с Петром на машину копили. Она опять замолчала. – А дальше? – поторопила я ее. – Дальше, – буркнула Света, – дальше ничего хорошего. Поехал Петя в Москву и под электричку попал. Ну я на поминках и нажралась. Знала ведь, что нельзя мне водяру даже нюхать, и отказывалась сначала. Только народ знаешь какой! Давай приставать: опрокинь стопочку, чтобы Пете земля на том свете пухом была, проводи покойничка. Ну и уломали, развязала. Месяц квасила без продыху, а потом в драку ввязалась. Поверь, ничегошеньки не помню, вообще ничего, словно спала. Только в свалке мужика убили, а нож у меня в руке оказался. Вот четырнадцать лет и мучилась на зоне. Иногда проснусь в бараке и плачу. Ну точно меня подставили, кто-то убил, а ножик мне подсунул. Я спереть могу, но убить не способна. Вот выпустили, а идти некуда. Где дети, не знаю, искать надо. Вспомнила про Ленинида, понадеялась, поможет… Видишь, какая у меня жизнь бестолковая, только и было счастья, что пять лет с Петей. Еще спасибо, Ленинид признал, мы с ним не разведены официально, вроде мужем и женой считаемся. Кабы не он, мне хоть в реку прыгай. И тебе спасибо, не побоялась к себе пустить. Она аккуратно расправила вельвет рукой. Я не нашлась, что сказать. В наступившей тишине стало слышно, как сопит спящая на диване Дюшка. – Кристина прям пропала, – вздохнула Света, – пошла за машинкой и чисто провалилась. Не успела она договорить, как дверь в гостиную распахнулась и возникла Крися. – Нашла машинку? – спросила я. |