Онлайн книга «Урожай ядовитых ягодок»
|
Она с размаху треснула кулаком по столику. Пустая чашечка, издав жалобное треньканье, подскочила на блюдечке. Зная, что с пьяными нельзя спорить, я поспешила согласиться: – Точно! Никто не должен тебя заставлять учиться. Люся захохотала. – Во! И теперь я с деньгами тут, а он где? В крема… крема… крематории, – выговорила она наконец трудное слово. – Ой, смешно прям! А все она, молодец! – Кто? – не поняла я. – Ишь хитрая, – заржала пьяница, – пиши номерок. Условия знаешь? – Нет. – Пятьдесят на пятьдесят. Половину тебе, половину нам. – Хорошо. – Ага, пиши, 722… Не успела я нацарапать в книжке телефон, как из клубов сигаретного дыма выскочила хорошенькая стройная девушка с упругими длинными ножками и возмущенно воскликнула: – Люська! Опять насвинячилась! Что ты за этим столиком делаешь? Я уставилась во все глаза на подошедшую. Передо мной стояла Олеся, дочка умершей гадалки и предсказательницы Левитиной. Той самой Ларисы Григорьевны, чья история болезни была записана первой на дискете. В голове мигом пронеслись воспоминания. Вот подхожу к квартире, откуда раздаются раскаты музыки, узнаю, что Лариса Григорьевна умерла, спускаюсь к лифтерше. «Эх, – объясняет консьержка, – хороший человек была Лариса Григорьевна, людям без денег судьбу предсказывала и свою смерть предвидела, уходила в больницу, попрощалась: «Все, больше не свидимся». Я ей: «Да ну, не надо унывать». А она мне в ответ: «Смерти-то я не опасаюсь, знаю, что ждет за чертой, вот только жутко делается, когда вспоминаю, кто меня на тот свет отправит». Видно, и впрямь Левитина была хорошей ясновидящей, если поняла, что родная доченька от нее избавиться решила. Вот она, Олесенька, стоит передо мной. Красивые глазки мечут молнии, пухлые губки сердито выкрикивают: – Люська, дрянь такая! Девица явно меня не узнала, что совершенно неудивительно. Виделись мы всего один раз мельком, небось девчонка посчитала меня клиенткой своей матери, не знающей о кончине Левитиной. – Ха, – забормотала Люся, – чего визжишь? Этой телефончик Лазаренко надо. Чик-чирик, цветочки на могилке, бедный папенька, ох, ох… Она уронила голову на столешницу и мигом заснула. Олеся покраснела и сказала: – Извините, Люся у нас выпить любит! Меры не знает, переберет и несет чушь! Чего она вам наболтала? Я пожала плечами: – Знаете, ни слова не поняла. Подскочила к столику, выпила мой кофе, понесла чушь про своего отчима, мать, какого-то врача. Потом спросила, не хочу ли избавиться от мужа, сигареты ломала. Честно говоря, я уже собиралась вызвать охрану! Из глаз Олеси ушла настороженность. – Люська, когда пьяная, такие глупости болтает, не принимайте всерьез! – Естественно, – улыбнулась я, – кажется, вашей подруге стоит пройти курс лечения от алкоголизма. – Не помешало бы, – согласилась Олеся, – только она, когда трезвая, всегда твердит: «Я вовсе не алкоголичка, захочу, сама брошу». Я кивнула, пьяницы всегда считают себя нормальными людьми. Если человеку взбредет в голову, что он запойный, это хорошо, значит, есть надежда на то, что отвернется от бутылки. Только большинство алконавтов уверены, что здоровы, и прибегать к услугам нарколога не собираются. – Эй, – потрясла Олеся Люсю за плечо, – вставай, мы тебя с Ленькой домой отвезем. Леня, поди сюда. У столика материализовался здоровенный парень под два метра ростом. Огромные бицепсы, толстая шея… Юноша походил на динозавра: гора мышц и крохотная голова. Этакий полный силы мускульный организм, не слишком обремененный мыслями. – Чего ты с ней возишься? – прогудел он. – Брось пьянчугу! – Она моя подруга, – возмутилась Олеся, – давай, действуй! Парень легко подхватил Люсю одной рукой. Очевидно, он был чудовищно силен. Довольно тучная девушка была им оторвана от стула без всякого труда. – Куда ее? В машину? – спросил «динозавр». – Нет, в метро, – обозлилась Олеся, – глупее вопроса не придумал? Юноша крякнул и понес пьянчужку на выход. – Извините, – улыбнулась дочь Левитиной. – Ерунда, – отмахнулась я, – сама иногда себе позволяю. Едва живописная группа покинула зал, я кинулась к бармену. – Мне надо позвонить! – Телефон-автомат возле туалетов. – А где-нибудь в укромном месте аппарата нет? Паренек бросил на меня оценивающий взгляд. – Двести рублей. Я вытащила две розовые бумажки. Бармен поманил меня рукой и отодвинул занавеску, закрывавшую вход в служебное помещение. – По коридору последняя дверь, имейте в виду, восьмерка блокирована. Не надеясь на успех, я потыкала в кнопки, услышала сначала шорох, треск, потом без гудков раздалось: – Да. Трубку сняла женщина, скорей всего молодая. Голос высокий, без «песка» и дребезжания, бодрый и звонкий. – Позовите, пожалуйста, Лазаренко. Девушка переспросила: – Кого? Ну вот, я так и знала! Пьяная Люся перепутала цифры. – В.К. Лазаренко, – без всякой надежды на успех повторила я, – доктора наук и профессора. В трубке что-то шуршало и трещало, словно невидимая собеседница судорожно грызла орехи. Я уже собиралась отсоединиться, как прозвучало спокойное: – Слушаю. От неожиданности я чуть не нажала на рычаг. – Вы? В.К. Лазаренко? – Да, – ответила девушка, – Валерия Константиновна Лазаренко, а в чем, собственно говоря, дело? – Ваш телефон мне подсказала Люся Рассказова, дочь Сергея Мефодьевича. Мне очень нужно с вами встретиться! – Как вас зовут? – Виола Тараканова, – я неожиданно сказала правду. – Вы в Москве? Я удивилась. |