Онлайн книга «Закон оружия»
|
Следующее решение возникло внезапно. Я схватил «дипломат», выскочил на улицу. – Володька, ты куда? – окликнул меня Саня Иванов. – Да тут… к москвичам схожу, – замешкался я с ответом, не ожидая, что на мой уход кто-то обратит внимание. – Вещи-то оставь… – Ну я, может, у них поселюсь. А то вас стесняю. – Ну ты брось это… – сурово заметил Сашка Черный. – У нас т а к и е вещи не приняты. Я согласился, но все равно улизнул. И отправился не к каким ни москвичам, а прямиком в село. Но рванул не через позиции, а взял резко правее, через кусты да камыш. Заходящее солнце освещало мой торный путь, я переправился через два арыка, умудрившись не промочить ноги, на третьем провалился. Черные окна села следили за неясной фигурой с чемоданчиком – заблудившийся школьный учитель; я ощутимо чувствовал, как прорезь прицельной планки совмещалась с мушкой и моей головой. Я двинул по центральной улице, жизнерадостно разминая грязь. От стены ближайшего дома отделились двое в черных масках. – Стой! Они заставили меня встать у стены, упереть в нее лапы. – Чего тебе здесь надо? – спросили они, тщательно изучив мое редакционное удостоверение. – Поговорить с Шамилем. В неровных прорезях масок глаза боевиков были почти волчьи. Возможно, это свойство черного цвета. – Пошли. Если он согласится… А если нет – тебя все равно придется шлепнуть. И меня слегка подтолкнули, словно я сопротивлялся. Дешевые понтовики… Я захлюпал по грязи мертвой улицы. Уже совсем стемнело. Было жутко от мысли, что люди, которые шли за мной, в своей борьбе подписались на смертный приговор, и теперь, когда жизнь вроде бы закончилась, в самоотречении для них уже не существовало ни законов, ни морали, ни правил… Возможно, они считали себя непревзойденными героями, видели себя в раю, как и подобает храбрейшим воинам Аллаха… Меня привели в двухэтажное здание. На входе стоял человек в круглой барашковой шапке. Он флегматично глянул на меня, молча уступил нам дорогу. Я успел заметить длинные худые пальцы на автомате. «Стопроцентный афганец», – подумал я. Их отличу всегда, даже если весь наш мусульманский Восток поголовно отпустит бороды и наденет чалмы. Меня заставили снять ботинки – впервые за последние дни я освободился от обуви. В нынешней ситуации это выглядело комично. Чужой дом, в котором и хозяева были чужаками. Споткнувшись в темноте о порог, шагнул в комнату. Меня снова дружелюбно подтолкнули. В просторной комнате светила керосинка. Несколько мгновений я озирался. Человек шесть сидели, поджав под себя ноги. «Я должен им понравиться!» – мелькнула не свойственная мне мысль – приобретенная уже от новой профессии. – Товарищ старший лейтенант, а может, майор? Какая неожиданная встреча, уважаемый Владимир Иванович! Я вздрогнул, черт побери, никто меня не называл так с 1992 года, когда на далекой станции Расторгуевка, в гнусной харчевне встретился случайно с Ваней Корытовым. Человек, откинувшийся на подушку у стены, впился в меня глазами. Борода буквально от глаз, нервное подрагивание четок в смуглых руках. Тысячи лиц промелькнули в кладовой моей памяти. Эти глаза с прищуром – где их видел? Что-то зыбкое, далекое ускользало, не ухватишь. – А вы не изменились… Что ж это госбезопасность прибегает к таким дешевым трюкам – посылать агентов под видом журналистов? Владимир Иванович, в Афгане вы были честнее! У меня выступила испарина. Гримасы судеб в истории изломанной страны… Я узнал бородача – передо мной сидел лучший снайпер моего взвода, командир второго отделения Шома Раззаев. – Как ты мог, Шома, вляпаться в это дело? – только и вымолвил я. Видно, на моем лице отразилось такое потрясение, что Раззаев не нашелся, что еще добавить в мое обвинение. – Вы не знали, что это именно я провел акцию мести? – Не знал. А если б кто сказал – не поверил… – Что еще я мог сказать одному из своих лучших сержантов? – Возможно. Но как вы можете доказать, что не засланы КГБ? Я отметил, что голос у моего Шомы-Шамиля стал другим. Голос человека выдает его возраст и характер. Теперь Раззаев мог только угрожать. – Я давно уволился. Да и погранвойска теперь не входят в ФСБ. Я нес полную ерунду, оправдывался перед бывшим подчиненным, для которого был богом. Но времена меняются, с богов осыпается позолота. Совершенно чужой человек, террорист Раззаев был хозяином положения. – Вот как? – позволил он себе усмехнуться. Я протянул ему удостоверение газеты. – Садитесь, – предложил он и стал изучать мой документ. – Благодарю. – Я не стал садиться. Меня тошнило от этой ситуации. Знал бы, что ровно через семь лет произойдет подобное, что гонористый Шома, которого дрючил за вывихи в командирской практике, будет допрашивать меня, развалясь на подушках?.. А хотя что бы мог сделать: послать на мины, превратить его воспитание в единый непрерывный процесс? Тогда все мы были другими, а национальные гены еще дремали… Видно, что-то шевельнулось в Раззаеве. Он поднялся, за ним вскочили другие боевики. – Неужто думаешь, что твой бывший командир унизится до того, чтобы жалко врать перед подчиненным? Ты забыл Афган, ты забыл наше фронтовое братство, ты безвозвратно изменился. – Оставьте нас двоих! – негромко приказал Раззаев. Когда все вышли, Шамиль, нахмурившись, выдавил: – Простите меня, Владимир Иванович. Я не наглец, как вы думаете, хоть и не предложил сесть своему командиру. Ничего я не забыл. Просто многое изменилось. Вы сами это знаете. Знали бы вы, как мне сейчас нелегко… А вы всегда понимали меня… В какой-то момент мы чуть не шагнули в объятия друг другу. Но я не сделал первого шага. – Очень странно видеть тебя в этой роли. Ты был храбрым бойцом. Зачем тебе нужно испытывать смелость в этом гнусном деле? Тебя не выпустят живым. Поверь мне… – У меня своя вера! – жестко оборвал меня Шамиль. – Мне тоже странно видеть вас в этой роли. Журналистам не доверяю… Спрашивайте, что хотели для вашей газеты, раз пришли. – Газета подождет! – перебил я его напористую деловитость и почувствовал, как он подобрался, знать, вспомнил, сколько металла в моем голосе приходится на одну команду. Рефлекс солдата на голос командира – это остается на всю жизнь. – Я не собираюсь вести с тобой переговоры. Но скажи мне, ты вымазался по уши в крови, перестрелял мирных людей, взял заложников, – что ты этим доказал? Шамиль полыхнул взглядом: – Это был единственный шаг, последнее средство. Иначе мы не можем отомстить за страдания нашего народа, остановить федералов. Москва хочет сделать нас рабами… |