Онлайн книга «Куплю чужое лицо»
|
Раньше сюда свободно мог войти любой приличный господин. Но, кто знает, вдруг за время моих странствий здесь уже ввели пропускной режим. И на то резон: наймиты криминального капитала не преминут воспользоваться самым доступным способом получения секретных сведений, которые подвыпившие налоговые полицейские могут разгласить в своих застольных разговорах. Предвидя это, я вошел уверенной походкой бывалого завсегдатая, ослепил улыбкой гостиничную администраторшу. – Вечер добрый! – В приветствие я вложил ровно столько тепла и дружелюбия, сколько, по обыкновению, и раздаем людям, которых встречаем иногда и знаем лишь в лицо. Меня так и восприняли – как мужчину, который иногда посещает департаментское кафе. И тоже ответили улыбкой. Мне повезло: в кафе сидели мои старые знакомые – начальник отдела банков и страховых компаний Нури Ахмедович Ходжаев, редактор газеты «Налоговая полиция» Коля Кондрашов, Паша Арестов из управления собственной безопасности и начальник пресс-службы Иван Петрович Савчук. Все та же черноглазая, но слегка располневшая Татьяна стояла за прилавком. Я знаю, что она любила Раевского. Раевский был веселым холостяком, умевшим между заказом колбасы, яичницы и водки так ловко ввернуть комплименты о ее прелестях, что она, зардевшись, роняла тарелки и переливала через край стакана томатный сок. Я сказал «добрый вечер». Тем, прежним голосом, с тем же тембром, с той же интонацией… Как в старой телепередаче, где еще не старый Михаил Державин в кабачке «13 стульев» начинал вечер доброго юмора с одной и той же фразы, сказанной так и не иначе… А мой юмор, похоже, был странным. Татьяна вздрогнула. Все та же Таня, только слегка подобревшая. – Добрый вечер, – ответила она и пристально посмотрела мне в глаза. Глаза мои, конечно, были прежними. Единственное, что осталось. На какое-то мгновение она растерялась, потом как будто обиделась на странный розыгрыш. Только один человек в мире мог именно так произнести «добрый вечер» – Володя Раевский. И никто другой. – Как всегда, – просто сказал я. – Бутылку «Департаментской», «Глаза с сосисками», зеленый горошек, ветчины грамм сто пятьдесят и стакан томатного сока. Татьяна, однако, взяла себя в руки, пошла на кухню выполнять заказ. Мои бывшие товарищи тихо чокались рюмками и еще тише разговаривали. На меня даже не глянули. Татьяна принесла водку, тарелки с яичницей и сосисками, горошком, ветчину, томатный сок. – У вас глаза, как миндаль. А по цвету – оливки, – сказал я. – Странно вас видеть среди московских снегов. Вы должны были родиться на Юге. Где-нибудь в Италии… Татьяна порывисто вздохнула. – Мне уже такое говорили. Слово в слово. Вы чем-то похожи на него… – На кого? – Он умер… – Жаль. – Вы раньше бывали у нас? – Первый раз. – Я почему-то боюсь вас, – откровенно сказала Татьяна. – Берите ваш заказ. Приятного аппетита. – Почему боитесь? Разве я дал хоть малейший повод? – Я постарался улыбнуться как можно шире. На женщин это действует. Татьяна зябко повела плечами и запахнула на груди платок, которым укрывала плечи. «Может, попытаться соблазнить ее?» – подумал без энтузиазма. – У вас просто голос так сильно похож… Как будто с того света. – Да нет, я вполне живой. Потрогайте мою руку, она теплая. Но Татьяна наотрез отказалась. Вот и соблазни… – А знаете ли вы, что такое реинкарнация? – Нет. – Мне что – теперь всю жизнь с клеймом покойника ходить? – обиженно спросил я. Она промолчала. Я до белков закатил глаза и, забрав поднос с заказом, сел за свободный столик. Через полчаса я расправился с водкой, и мне стало еще грустней. Мои бывшие коллеги уже не шушукались, а, разделившись попарно, что-то рьяно обсуждали. Судя по обрывкам разговоров, старина Ходжаев и «полицейский интеллигент» Арестов «мыли кости» департаментским женщинам, а Кондрашов и Петрович, склонившись над недоеденной сосиской, планировали какую-то пропагандистскую акцию против акул капитализма. Я заказал еще бутылку водки и на оставшиеся деньги – колбасы и ветчины. Наверное, я слишком навязчиво пялился на ребят, потому что Нури Ахмедович вдруг сурово спросил: – Вы что-то хотели? – Хотел пригласить вас к себе за столик! – предложил я. – Спасибо, но у нас свой разговор, – тут же отказался Нури. – Я от чистого сердца, – сказал я. – Понимаете, я тоже служил в налоговой полиции, потом уволился в связи с переходом на новую работу. Просто думаю, зайду, может, знакомых встречу. И вот никого не встретил… Все замолчали и с явной досадой ждали, когда я закончу. – Спасибо, мы в состоянии сами заказать себе, – перебил меня Арестов. – Тем более, если вы служили в налоговой полиции, должны понимать, у нас не приняты пьяные знакомства. Ах, Паша, Паша, раньше ты не был таким заносчивым занудой. Хрен с вами, обойдусь. – Извините, ради бога, – сказал я. – Мне вовсе не хотелось вас обидеть. – Кто вам сказал, что мы обиделись? – резко спросил Арестов. Коля положил ему руку на плечо: – Паша, все нормально. Товарищу просто не с кем выпить, оставь его. – Ребята, извиняюсь, только один вопрос. Вы знали такого – Раевского? – Ну, знали, а что? – отозвался Нури. – Я его друг. – Он работал у нас полтора года… – Не скажете, как его можно найти? – Насколько мне известно, он умер, – равнодушно ответил Нури. (Всегда я тебе был поперек горла!) – Когда?! – попытался я вложить всю силу скорби. Но получилось всего лишь некое гортанное подобие вопля. Я устал скорбеть по собственной кончине. – Когда – не помнишь? – с досадой спросил Нури у Паши. – Где-то полтора года назад, – сказал он, наморщив лоб. – 23 декабря 2001 года! – раздался голос за нашими спинами. Оказывается, Татьяна слышала наш разговор. Буквально через минуту она достала откуда-то газету с моим некрологом и протянула ее мне. Она до сих пор не могла забыть Раевского! Неужели я давал ей какие-то надежды? Я впился в пожелтевшую страницу газеты «Человек и Закон». Как давно я писал эти строки… – Бедный Вовка, бедный Вовка! – запричитал я, обхватив голову ладонями. – Умереть в расцвете сил! Пройти Афган, Абхазию, Таджикистан и найти свою смерть в Москве… Отчего он умер? Как это случилось? – резко спросил я, как бы намекая, что господа из налоговой полиции не уберегли славного товарища. |