Онлайн книга «Чакра Фролова»
– Что с грузовиками? – Я Гнилого послал. С ним Рельса и Балда. – Лады. А с конвоем что? – Конвой уже немцев убирает. Потом их просверлим и закопаем. – Хорошо, – кивнул Шнырь. – Только без цирка. Чик-чик, и готово. Все ж таки наши – чай, не немцы. Чего зазря квас пускать. И народ местный соберите на пятачке, или что тут у них. Он глянул на часы, снятые с мертвого Шаборевича, и добавил: – Часам к девяти. Кулема утвердительно шмыгнул носом и вышел. – Я, конечно, прошу прощения, – сказал Фролов. – Но вы за кого сами-то? – А мы сами за себя, – усмехнулся Шнырь. – Это сторона самая выгодная. Всегда за себя. Потому как если ты сам себе не нужен, значит, никому не нужен. А мы уж точно, кроме нас самих, никому не нужны. А что? Место здесь тихое, не пыльное. Можно перекантоваться, пока шухер не уляжется. – Да уж, – сказал Фролов. – Такое тихое, что за неделю третья власть меняется. И как вы держаться собираетесь, если вокруг немцы? – А мы долго держаться не собираемся. Подержимся и свалим. Но это между нами. А по поводу писанины твоей я так скажу. Если это не комедия, чтоб лыбу давить, то, по-моему, затея зряшная. Деревня какая-то, пацан утонувший. Параша. – Любопытный отклик. А конкретнее? – Конкретнее? Любви там нет. Ну, как в этом… «Свинарка и пастух». И про дружбу ничего. Как в «Трактористах». Ни то, ни се. Сплошная ботва. Ля-ля… Да и разве ж это история? Вот у меня кореш был – Жека. Погорел из-за бабы. Сняли они как-то с корешами кассу. Всех завалил, а кассиршу не стал. Центровая уж больно была. Да и молодая. На его прошлую жинку физиономией схожая. Которую он, кстати, зарезал в свое время. В общем, пожалел кассиршу. Притушил для вида, чтоб кореша не дергались, и свинтил. А она очнулась и зыкнула его через неделю – случайно столкнулись. Он на туче себе шкеры новые покупал. А шкица эта там же ошивалась. Ну и признала его. И легавым накапала. В общем, в далекий край товарищ улетает. И повязали его легавые, как сявку бескозырную. А после вышку вклеили. А все почему? Бабу пожалел. Вот это кино. Свинарка и лопух. Только такое кино никто не снимет. А вы развели тут философию – был мальчик, не было мальчика… Фролов хотел заметить, что вообще-то история про Жеку не сильно оригинальна, но Шнырь, казалось, внезапно потерял интерес к разговору и отвернулся к окну, как будто и не вызывал к себе кинематографистов, да и вообще был один в комнате. «Видимо, аудиенция окончена», – подумал Фролов. В подтверждение этой мысли Шнырь махнул рукой, как бы прощаясь с визитерами. Никитин дернул Фролова за рукав и многозначительно скосил глаза на дверь. Фролов кивнул, и они вышли из комнаты. – Ты с ума сошел, Александр Георгиевич?! – напустился оператор на Фролова, едва они оказались на крыльце. – А что? – удивился Фролов. – Кино стал обсуждать! Мальчик-хуяльчик! Тебе что, поговорить не с кем?! Или не видишь, что у него два класса на лбу нарисованы. Нам валить надо. Ва-лить! А ты дискуссии развел. – А чего ж ты полез с вопросами? «Читали?» «Понравилось?» – Да это я так, для отвода глаз! – Ну так и я для отвода глаз! А насчет «валить» я и не спорю. Только мотоцикл единственный опять под охраной. – Да хер с ним, с мотоциклом! Главное, чтоб постов не было. Если эти хмыри как-то сюда попали, значит, и мы выбраться сумеем. Они вышли на улицу и двинулись в сторону Гаврилиного дома. Утренний туман уже рассеялся, и над Невидовом медленно вставало солнце, скользя первыми лучами по крышам домов. На улице было пустынно, если не считать сновавших туда-сюда уголовников, оттаскивающих трупы немцев. Сами невидовцы либо спали, либо делали вид, что спят. Подойдя к забору, киношники остановились у своего брошенного автомобиля и одновременно закурили. Никитин с досадой пнул спущенные шины «эмки». – Какая ж все-таки сволочь их порезала?! Услышав пинок и никитинскую ругань, во дворе затявкал Тузик. Валет, как обычно, интеллигентно промолчал. – Фу, Тузик! – раздался Гаврилин голос. Видимо, он уже встал. Он всегда вставал ни свет, ни заря. Тузик тявкнул еще раз напоследок и умолк. Фролов поднял глаза на синее небо. «Боже, как все дышит спокойствием там, – подумал он и вздохнул, – и какая же здесь каша». – Так что? – спросил после паузы Никитин. – Что «что»? – «вернулся на землю» Фролов. – Ты, Александр Георгиевич, голову включи. Будем бежать или как? – Пешком, что ли? – Да хоть ползком! – разозлился оператор. – Что-то нам с побегами не сильно везет, не замечаешь? – А ты слыхал, что этот тип главному сказал? Они какие-то грузовики приволочь собираются – вот нам бы их и оприходовать, а? – Грузовики, – хмыкнул Фролов. – Они, может, и не про грузовики вовсе говорили. У них язык, сам слышал, какой – половину слов не понять. – Да не, – отмахнулся оператор. – Грузовик есть грузовик. В подтверждение его слов откуда-то с окраины деревни донесся рокот мотора. Следом появился «ГАЗ-ММ» с надстроенной брезентовой крышей над кузовом. Нещадно тарахтя и весело подпрыгивая на ухабах, грузовик промчался мимо киношников. – То, что надо, – сказал Никитин, щурясь от поднявшийся пыли и провожая взглядом машину. – Свеженький, как с завода. Вон шины какие… как новые. – Да уж, – согласился Фролов. – На таком до самого Минска добраться можно. Интересно только, почему он один? – А куда тебе второй? В карман про запас, что ли? Никитин повернулся к Фролову. – Значит, сегодня? – Давай завтра, а? – жалобно отозвался Фролов. – Вчера было рано, завтра будет поздно. Это не я. Это Ленин сказал. – Насколько я помню, он не про угон грузовиков говорил. – Один хрен. – Ну нет у меня сил сейчас. – Ты целыми днями в сарае валяешься! – возмутился Никитин. – Это я мог бы сказать, что у меня сил нет. Меня, блядь, знаешь, как Серафима заездила. А я, между прочим, не мальчик уже. – Нашел, на что жаловаться, – хмыкнул Фролов. – Я факт констатирую, а не жалуюсь. Кстати, Фимка про тебя спрашивала. Говорит, че это твой друг бобылем скачет – не пацан уже. И не урод какой. – И что же она предлагает? – усмехнулся Фролов, польщенный, однако, женским вниманием. – Говорит, пусть хоть с Лялькой познакомится. Та как раз с Ленькой поссорилась. А что? Лялька – девка аппетитная. – Это, я так понимаю, уже твои слова. – Ну да. |