Онлайн книга «ПЗХФЧЩ!»
— А библиотека?! С библиотекой что?! — И библиотеку отдам. Не переживай. Ишь ты! Книжек ему жалко! А людей нет! Ну правильно. Люди — они что? Они — мусор. А книги надо беречь. Просвирин с трудом сдержался, чтобы не закричать, — в голове как будто что-то замкнуло. Он хотел еще спросить про пианино, но не стал — куда ему еще пианино? — Ну, хорошо, — процедил он. — А Полину-то я могу увидеть? — А зачем? Она тебя видеть не хочет. — Это ты так за нее решила? — Сейчас она тебе сама скажет, если не веришь. Просвирин приник ухом к двери и услышал шлепающие детские шаги. Почувствовав, что дочка рядом, Просвирин скороговоркой забормотал в замочную скважину: — Полиночка! Ты меня слышишь? Это папа. — Ты мне не папа, — хмуро ответила дочка. — Здрасьте! А кто же? — Ты — маньяк и убийца. — Это тебе мама сказала?! — возмутился Просвирин. — Так ты ее не слушай! Ты меня послушай. С мамой беда. Мама немножко сошла с ума. Так бывает. Но у нее это пройдет. Помнишь, как она часто кричит, а потом успокаивается и больше не кричит? Сейчас у нее просто такое настроение. Что она тебе про меня сказала? — Что надо, то и сказала, — ответила дочка каким-то внезапно повзрослевшим голосом. Просвирин догадался, что это снова встряла жена. — А! — завопил Просвирин. — Открой мне немедленно дверь! Слышишь, ты… ты… Он хотел подобрать такое ругательство, которое бы не оскорбило слух дочери, которая, возможно, все еще была поблизости, но не нашел ничего подходящего и стал отчаянно колотить в дверь кулаками. — Открой дверь! Оля! В этот момент откуда-то снизу раздался топот ног, и через секунду на площадку выскочили двое запыхавшихся милиционеров. Просвирин даже не успел толком оглянуться. Один мгновенно заломил ему руки, второй наклонился прямо к лицу скорчившегося учителя. — Буяним, гражданин? — сказал он, обдав Просвирина несвежим дыханием, от которого учитель поморщился и попытался отвернуться. Первый милиционер принял это движение за желание вырваться и заломил несчастному Алексею руки так, что хрустнули кости. — За что?! — вскрикнул Просвирин, почти уткнувшись носом в щербатый камень лестничной клетки. — Соседка вызвала. Говорит, ты ее укокошить собрался. — Да вы все сговорились, что ли?! Я домой пришел! — А зачем же к соседке в дверь бился? — Да не бился я! Скорее уж она билась. Я просто в дверь ей позвонил. — Допустим. А звонил зачем? — Жена не пускает, вот и звонил. — А жена почему не пускает? Просвирин хотел было рассказать про спятившую жену, про дочку, но почему-то не стал. Почувствовал, что сейчас доверия к его словам нет никакого. А начни он про «маньяка и убийцу» говорить, вообще черт-те что начнется. — Ладно, — прохрипел он, — не буду больше, отпустите только. Первый милиционер разжал руки, и учитель упал на пол. Он стоял на четвереньках, тяжело дышал и мял затекшие суставы рук. Второй милиционер снова наклонился к Просвирину. — Еще один такой вызов и в отделение поедем, понял? — Понял, — кивнул Просвирин, чуть не плача от унижения. — А если понял, то вперед и на выход. В сопровождении милиции Алексей спустился по лестнице до двери подъезда. Но прежде чем выйти на улицу, первый милиционер неожиданно подошел вплотную к Просвирину и ударил под дых. Коротко и точно. Учитель охнул и, опершись рукой о стену, стал хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Короче, так, — тихо сказал милиционер ему на ухо. — Мы про тебя и твои дела уже наслышаны. Не хочешь, чтоб мы тебя при попытке к бегству шлепнули, убирайся из города сам. Это в качестве совета дружеского. Просвирин поднял на него глаза и недоуменно заморгал. — Не слышу ответа, — тихо сказал милиционер, смотря куда-то в сторону, словно его совсем не интересовал ответ. — Понял, — так же тихо пробормотал Алексей. — Молодец, — по-прежнему не глядя на Просвирина, сказал милиционер. После чего оба стража порядка впрыгнули в свой уазик и уехали. Просвирин вышел, держась за живот, на улицу и сел на лавку напротив подъезда. Достал мобильный и набрал номер Виталика — своего ближайшего приятеля. Трубку долго не снимали. Наконец, раздался неуверенный мужской голос: — Алло? — Виталик, это Леша. Слушай… У меня проблемы… — Да я понимаю… — Что ты понимаешь? — Что у тебя проблемы. — A-а… Ну, да… Тут какая-то петрушка… Жена домой не пускает, соседка криком кричит, что я маньяк и убийца… Еще и менты до полусмерти избили. Как любой интеллигент, Просвирин имел склонность к легкому художественному преувеличению. — А ты, типа, белый и пушистый? — неожиданно и как-то холодно спросил Виталик. — Не понял, — удивился Просвирин, не понимая, как отвечать на такой иезуитский вопрос. — Слушай, ну ты дурика-то не включай. Ты такого там на сцене нагородил, что я вообще удивлен, как тебя до сих пор не посадили. Тут Просвирин почувствовал невероятную тяжесть в голове, словно ему в черепную коробку залили бетон. — Ты о чем? — спросил он каким-то чужим голосом. — Да о том, — хмыкнул Виталик и передразнил учителя: «Мне нравится резать! Мне нравится убивать! Кровь! Много крови! Дайте крови!» Интересно, чего ты ждал после таких признаний? Может, премию матери Терезы, а? — Каких признаний? Какой Терезы? Я ничего не понимаю. Я что, правда, такое сказал?! — Слушай… Я, конечно, знал, что в тихом омуте черти водятся, но чтоб в таком тихом да такие черти… это даже для меня перебор. Ты уж извини. Образованный, интеллигентный, за «Спартак» болеешь и на тебе… — Да я же ничего не помню! Я же в бессознанке был! — Вот-вот. И убиваешь, наверное, тоже в бессознанке. Сходил бы ты к психиатру, мой тебе совет. После этого в трубке раздались короткие гудки. Просвирин растерянно замер, уставившись куда-то вдаль, где садилось маленькое осеннее солнце. Теперь оно уже не улыбалось, как раньше. А испуганно убегало от Просвирина за горизонт, словно боясь, что тот его тоже может невзначай прикончить. «Так вот в чем дело, — подумал учитель с тоской. — Пока мне на сцене снились радужные сны, мой язык наплел с три короба». Сразу стало ясным и логичным поведение людей. И молчание зрителей после сеанса. И этот удар по носу после вопроса о жене. И странные взгляды прохожих. Еще бы! Весть о маньяке-убийце вмиг разлетелась по крошечному Фадеевску (по малочисленности город был в России на втором месте). Пазл сложился. Но боже, каким же он был уродливым! |