Книга Браво-Два-Ноль, страница 94 – Энди Макнаб

Я продиктовал фамилии. Иракцы их записали.

— Нам это известно.

Я не знал, то ли из этого следует, что у них в руках все члены группы, то ли это очередной блеф. Я сыграл на беспокойстве по поводу наших раненых в госпитале, стараясь показать себя запуганным и растерянным, однако все это время я лихорадочно обдумывал все то, что уже сказал и что мне еще предстоит сказать.

— Пожалуйста, позаботьтесь о тех, кто находится в госпитале.

— Расскажи нам подробнее, что такое разведвзвод. Чем он занимается?

— Осуществляет разведку и докладывает обо всем, что увидит.

— Означает ли ваше присутствие здесь, что британская армия намеревается вторгнуться в Ирак?

— Я не знаю. Нас в такие вещи никогда не посвящают. Нам только приказали отправиться сюда и сделать свое дело. Для чего это нужно, никто не объяснял. Мы простые солдаты.

— Сколько у вас разведвзводов?

— По одному в каждом пехотном батальоне.

— А сколько у вас батальонов?

— Не знаю, мне как-то в голову не приходило это выяснять. Мне это не нужно. Я простой солдат.

Я радовался, что у нас с собой не было машин. Конечно, плохо, что их у нас не было, когда нас обнаружили, но сейчас я был очень этому рад, потому что машины могли привязать нас к полку.

Пока что все шло хорошо. Похоже, иракцы были довольны моими ответами. Конечно, существовала опасность того, что они придут к остальным двоим и скажут: «Так, нам известно, чем вы занимаетесь. Теперь говорите вы». Однако это было маловероятно. До сих пор ребята хранили молчание, так с какой стати они вдруг расколются?

Если я ничего не скажу, иракцы расправятся с нашими ребятами. Если я им что-то скажу, а они выяснят, что мой рассказ лишь очередная груда старого дерьма, возможно, этим я обреку всех на новые мучения, и мы погибнем. Но никакого другого выхода я не видел.

— Огромное спасибо за то, что нам помог, Энди. Возможно, теперь тебе станет лучше. Но если выяснится, что ты снова солгал, тебе станет еще хуже. И все же, возможно, тебе станет лучше. Я очень рад, что у тебя хватило ума нам помочь.

Его слова заставили меня почувствовать себя полным дерьмом. Меня снова начал мучить вопрос, правильно ли я все-таки поступил? К чему все это приведет? Будут ли меня использовать и дальше? Покажут ли меня по телевизору со словами: «Английский парень, который нам помог»? Я представил себе Вьетнам, людей, которым досталось в плену, а затем и по возвращении домой. Их заклеймили «предателями» те, кто не имел никакого представления о тех обстоятельствах, в которых произошло так называемое «предательство».

Однако сейчас «Ричард Прайор» говорил мне о том, что отныне мы с ним лучшие друзья, и выслушивать это было очень тяжело.

— Молодец, Энди. Очень хорошо. Ты поступил совершенно правильно.

Я чувствовал, что был прав, отнесясь к угрозам иракцев серьезно. Учитывая то, как они с нами обращались, нельзя было исключать, что они убьют тех, кто попал в госпиталь. В конце концов они целых десять лет занимались подобными вещами.

— Хочешь сигарету?

— Спасибо, я не курю. Но вот мой друг Динджер курит.

— Быть может, как-нибудь мы угостим его сигаретой.

— Теперь, когда я вам все рассказал, нельзя ли нам получить обратно нашу одежду и немного согреться? Мы очень замерзли.

— Да, с этим не будет никаких проблем, потому что теперь мы друзья. Теперь ты можешь возвращаться в свою камеру, Энди, и, хочется надеяться, все будет хорошо. А мы тем временем проверим твой рассказ.

Мне снова завязали глаза и сковали руки, после чего меня отвели обратно в камеру.

Полчаса спустя охранники вернулись, сняли с меня повязку и наручники и швырнули одежду. Однако они еще не успели вдоволь наиграться со мной. Когда я стал одеваться, охранники меня толкали и валили с ног.

Я проснулся, ломая голову над тем, правильно ли поступил. Я лежал в том же самом углу, что и прежде. Похоже, человек стремится возвращаться в одно и то же место, вероятно, потому что это позволяет ему чувствовать себя более защищенным.

В камеру вошли охранники, а вместе с ними старший сержант. Он говорил по-английски очень прилично.

— Ах, Энди, Энди. Наш друг Энди, — прочавкал он ртом, набитым фисташками. — Меня зовут мистер Джихад.

Сержант сплюнул на пол скорлупу.

— Доброе утро, мистер Джихад. — Я понимал, что его зовут не так, но решил ему подыграть.

— Отрадно видеть, что тебе вернули одежду и ты чувствуешь себя лучше. Ты ведь чувствуешь себя лучше?

— Да.

— К сожалению, мы не можем оказать тебе медицинскую помощь, потому что у нас самих ее нет в достаточном количестве. Наши дети гибнут под вашими бомбами, и мы должны в первую очередь помогать им. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Разумеется, я все понимаю.

— Во всем виноваты Буш, Тэтчер и Мейджор. Они не пускают к нам в страну лекарства и медикаменты. Но сегодня утром мы тебя накормим. Ты хочешь есть?

— Огромное спасибо, я бы с большим удовольствием чего-нибудь поел.

Охранники принесли воду и дюймовый кубик маргарина в бумажной обертке. Развернув маргарин, я принялся есть.

— Да, Энди, насчет побега. Ты здесь уже давно. Быть может, у тебя появляются мысли о побеге. Бежать отсюда бесполезно, тебе будет только хуже. Ты находишься в Багдаде. Бежать тебе некуда. И ведь мы теперь друзья, Энди, разве не так?

Я молча кивнул, жуя жирный маргарин.

— Позволь показать тебе, что происходит, когда заключенный пытается бежать. — Задрав штанину, мистер Джихад продемонстрировал мне страшный шрам. — В молодости я шесть месяцев провел в иранской тюрьме. Мы с другом попробовали бежать. Нам удалось уйти, но на следующий день нас схватили. Нас привели обратно в лагерь и решили на нашем примере преподать всем урок. Нас положили на землю лицом вниз, над нами встали два солдата с винтовками и штыками пригвоздили через колено к земле. Выбили нам коленные чашечки. Энди, если ты попытаешься бежать, я вынужден буду поступить с тобой так же.

Я не собирался никуда бежать. Я с трудом держался на ногах.

Я улыбнулся.

— Я лишь хочу вернуться домой, к родным.

— Знаешь, Энди, в этой камере очень грязно. Быть может, вы и живете в таких условиях, но мы, мусульмане, очень чистоплотны. Ты уберешь в камере.

— Как?

— Своими руками, Энди. Итак, наведи чистоту у себя в камере. Мы терпеть не можем грязь.

Мистер Джихад стоял и смотрел, как я, опустившись на четвереньки, ладонью сгребаю собственное дерьмо в кучку. Затем он дал мне два куска картона, я положил весь мусор на картон, и охранники ушли.