Онлайн книга «Таня Гроттер и ботинки кентавра»
«НЕ СМЕЙ, ДРЯНЬ! НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИ НИЧТОЖНЫЕ ПЕРЧАТКИ ЧТО-ТО ИЗМЕНЯТ?» – прошипел Стихиарий. – Они одни – нет! А это, пожалуй, да! – сказал Шурасино. Рука борейского мага опустилась в карман. Вот она – холодная, ободряющая тяжесть ручки «Паркер». «Я всю жизнь мечтал о чем-то особенном, а что в результате?.. Возможно, тебе повезет чуть сильнее. Дерзай, малыш!» – услышал он голос отца. Волнуясь, Шурасино бросил ручку в чашу. Бросил неточно, почти промахнулся, но внезапно давно не пишущий «Паркер» сам изменил направление и острием, точно копье, упал в чашу. Чаша звякнула. Теперь она едва уже светилась. Стихиарий взвыл. Полупрозрачное грязное облако беспомощно заметалось, то склизким холодом, то жаром обдавая их лица. – Теперь моя очередь! – сказал рядовой Гуннио и, уже не таясь, достал зеленого медведя. – Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что это обезьяна! – сказал он с угрозой. – Разумеется, нет! Какая хорошенькая кошечка! – искренно восхитилась Гробулия. Но Гуннио ее не слышал. Он нежно подышал на облезший мех игрушки, ласково потрогал громадным пальцем пуговичные глаза и, решительно шагнув к почти уже померкшей чаше, вложил в нее зеленого медвежонка. – Убирайся к себе, Стихиарий! – сказал он. Стихиарий взвыл. В этом вое было все – и беспомощная ненависть, и злоба, и угроза. В доме полыхнула вспышка, на миг ослепившая всех, кто стоял в избушке. Когда Таня вновь обрела способность видеть, она обнаружила, что чаша исчезла, а с ней вместе растворилось и грязноватое прозрачное облако. И тут же очнулся Ург. На деревянном столе лежали зеленый мишка рядового Гуннио и пушистые варежки Склеппи. Рядом с облупленным медальоном Фео Гроттера поблескивала ручка Шурасино. – Теперь Стихиарий точно не вернется, поскольку изгнан любовью, а не ненавистью, – назидательно произнес медальон Феофила Гроттера. – Не вернется? – недоверчиво спросила Гробулия. – Ни в коем случае! Aequam memento rebus in arduis servare mentem! [18] Моя старая магия отлично работает. Обратите внимание, ботинки тоже исчезли. Думаю, они будут сопровождать Стихиария до конца его дней. Так-то! – сказал медальон. И-Ван вытер с лица кровь и встал. Улыбаясь, он пошел было к Тане, но внезапно что-то остановило его. – Мардоний! Там Мардоний! – сказал он и, кинувшись к ставням, стал дергать их. – Дай-ка мне! – деловито сказал Гуннио. Он отступил на полшага назад и, ударив в ставни ногой, вышиб их. В дом хлынул свет. Луг перед избушкой опустел. Мертвяки либо сгинули, либо ушли куда-то, и только вытоптанная трава доказывала, что они действительно тут были. Все кинулись наружу. Вороной кентавр лежал на боку, сжимая в руке окровавленный меч. Весь его круп, плечи и живот были покрыты укусами. Мардоний был в беспамятстве. Отстранив Ягуни и И-Вана, Шурасино деловито присел возле кентавра на корточках и заклинанием остановил сочащуюся из ран кровь. – Как он? Он… он умер? – хрипло спросил И-Ван. Шурасино удивленно взглянул на него: – С чего ты решил? Конечно, красавчиком он больше никогда не будет, но серьезных ран нет. Вены и артерии не затронуты, горло не прокушено. Думаю, я даже смогу привести его в чувство. Нашатырюс! Мардоний открыл глаза. Он посмотрел сначала на И-Вана, потом на меч в своей руке. – Я думал, они меня прикончат, но их затянула земля. Затянула, как трясина. Это было не слишком приятное зрелище… Думаю, это случилось, когда… Стихиарий ведь сгинул, не так ли? – сказал он. – Да, мы его изгнали из этого мира. Кентавр пошевелил головой. Это движение доставило ему сильную боль, потому что он поморщился. – Так я и думал. Мертвяки Варварских Лесов были зависимы от него. Теперь на Диких Землях станет спокойнее, – сказал он удовлетворенно. И-Ван поднял голову и посмотрел на луну: – И что теперь будет с этим миром? – А что с ним будет? Ничего. Наш мир будет жить своей жизнью. Хорошей или плохой – не знаю. Но своей. Сумеют ли кентавры вернуть себе свободу – покажет время. Но никакая посторонняя сила уже не вмешается в нашу историю. Да и аура здешних жителей в следующем поколении станет многоцветной. Все быстро возвращается на круги своя, – сказал Мардоний. – А что будет с нами? – спросила Таня. Кентавр быстро взглянул на нее: – С вами? Вас удерживала здесь только магия Стихиария. Уверен, с минуты на минуту вы вернетесь в свое отражение вне зависимости от того, будет у вас такое желание или нет. Пространство быстро залечивает свои раны. – Мардоний, пикирующая крепость больше никогда не взлетит! Как ты сумеешь выбраться отсюда? – спросил И-Ван. – Сдается мне, что сумею. Мне поможет Ург, а возможно, и ваши двойники. Я бы и от вашей помощи не отказался, но взгляни-ка на свои ноги, дружок! – кентавр невольно улыбнулся. И-Ван торопливо наклонился. Его ноги, хотя он не ощущал пока этого, превращались в спиральные завихрения зеленого тумана и неотвратимо таяли. И-Ван чувствовал себя как джинн, которого затягивает в кувшин. Как кусковой сахар, который медленно тает, опускаясь на дно чашки. Это было не больно, но как-то очень уж странно. И вот уже он исчез до пояса и продолжал таять дальше. Зеленая спираль тумана поглощала его, поднимаясь все выше по туловищу. Вскоре в пространстве висела одна удивленная голова И-Вана. – Думаю, твое туловище уже в другом отражении. Поторопись, а то на него еще запрыгнет какая-нибудь потусторонняя голова из тех, что давно дожидались подходящего случая! – насмешливо произнес Ург. Но И-Ван не услышал. Он смотрел на кентавра. – Не бросай Левиафана! Обещаешь? Скажи ему, чтобы плыл в открытый океан и не ждал меня больше. Я не уверен, что он поймет, но все же… Хорошо? – Обещаю. В крайнем случае, хорошо порывшись в памяти, я припомню даже пару драконьих команд, хотя и не уверен, что он меня послушается, – сказал Мардоний. – Так что же делать? |