Онлайн книга «Таня Гроттер и колодец Посейдона»
|
– Нет, пойдешь! – сказала Жанна. Она была уязвлена невниманием Жоры к ее особе и потому особенно настойчива. – С какой радости? – А почему бы и нет? Тебя Шурасик на свидание пригласил? – Допустим, нет. – И даже не сказал, когда вы в следующий раз увидитесь? – Аббатикова, я знаю, куда ты клонишь! Сама иди встречайся с Жикиным! – с раздражением сказала Лена, невольно вспоминая, как быстро Шурасик умчался. Откуда ей было знать, что его застенчивая творческая натура не признавала условностей? Жанна язвительно улыбнулась. Ехидство верный спутник женской дружбы. Порой и дружбы уже нет, а ехидство все царапается кошачьими когтями. – Сходить вместо тебя? Да запросто! А ты замуруй себя в четырех стенах, сиди и жди, пока твой заученный ботаник прилетит к тебе на пурпурных ушах! * * * Вечером Жикин, хвастая, показал Шурасику свою записную книжку. – Видишь буквы ЛС! Угадай, что это? – спросил он. – Личное сообщение? – Сам ты сообщение! Лена Свеколт! Я назначил свидание новенькой. Шурасик застыл. Ему почудилось, что кто-то выкопал у него под ногами яму без дна и нежно толкнул его в спину, и теперь он летит, летит, летит… – Очень рад за тебя! А она согласилась? – сказал он, не слыша своего голоса. Жикин презрительно махнул рукой. – Ленка-то? Да едва в обморок не упала от счастья. – В обморок? – Натурально. Эти заучки всегда такие. Чувствуют, что не от мира сего, и приспосабливаются. У меня была одна такая, из лопухоидов. В первое свидание сказала, что любит футбол и бокс, а читать терпеть не может. Курила. Отпила пива из моей бутылки. И вообще была круче Гималаев! Через некоторое время мы поругались, и что выясняется? Что она терпеть не может футбол, потому что там потные дяди пинают мячик. Курить не курит, пить не пьет. Зато обожает Борхеса и Достоевского. Шурасик был точно в забытьи. Лишь много позже лицо Жикина вновь выплыло из тумана. Кажется, Жорик задавал какой-то вопрос, даже не задавал, а повторял его раз в десятый. – Эй, Шурасик! Очнись! Так ты поможешь мне завтра с тестом? – Доживем до завтра, – зловеще сказал Шурасик. – Ты поклялся Разрази громусом ! – Ты будешь удивлен, но я прекрасно это помню. Я вообще прекрасно помню все слова, сказанные мной с трехлетнего возраста включительно… И всех, кто разрушил города, которые я построил, – процедил Шурасик. На миг Жикину показалось, что глаза у него стали колючими и неприятными. Испытав непонятную тревогу, он улизнул. Весь вечер Шурасик упорно изобретал способы разлюбить Лену Свеколт. Он применял сложнейшие виды магии, представлял ее себе с мусорным ведром на голове, жующей тухлый крысиный хвост и пытался утрировать ее недостатки. Все было напрасно. Он продолжал любить ее. * * * Заглянув незадолго до начала теста в комнату Шурасика, Жикин обнаружил, что Шурасик сидит за столом с красными от недосыпа глазами. Услышав, что кто-то вошел, он повернулся к двери. – А, это ты, друг мой Жика? И что же ты хочешь мне сказать? – Ты что, забыл! Всего пятнадцать минут осталось! – нетерпеливо крикнул Жора. Шурасик посмотрел на него еще проникновеннее. – Не всего пятнадцать минут, а целых пятнадцать минут! Все важные вещи в этом мире происходят именно за четверть часа! За это время может рухнуть государство, можно встретиться и навеки влюбиться, можно расстаться, можно распрощаться с одними ценностями и обрести другие! И все это за жалкие пятнадцать минут! Время порой бывает очень наполненным! – сказал он загадочно. – Шурасик! Ты головой не ударяйся! – Не перебивай, плебей! Мы страдаем, мы мечтаем о чем-то, а потом это оказывается фальшью, ерундой. И становится ясно, что усилия абсолютно не стоили жертв. И тогда в финальный момент мы бываем разочарованы. Так что, возможно, стоит, прибежав первым, остановиться у самой ленточки, не оборвав ее? Эту мысль впервые высказал мой дядя Гриша, три года копивший на машину и задавивший собственную собаку в первый же день, когда он сел за руль. – Шурасик, я тебя придушу! Медузия и Поклеп уже в аудитории! Сарданапал вот-вот внесет тесты! Скорее! – взмолился Жикин. Шурасик надул щеки и брезгливо потрогал их пальцем. Потом достал из ящика блокнот. Движения его стали решительными. – Ладно, Жикин! Не буду тебя больше терзать. Семнадцать рун вероятности Кекуса Кровавого я нарисовал сегодня ночью на предпоследнем столе в среднем ряду! Нарисовал, естественно, соком иудина дерева, чтобы их нельзя было увидеть. Так что тест тебе достанется один из самых легких. – А если там уже кто-то сидит? На счастливом месте? – с беспокойством спросил Жикин. Шурасик посмотрел на него как на идиота. – Не волнуйся! К семнадцати рунам я добавил руну тревожности. Даже Поклеп не усидит там и минуты! Ему будет казаться, что Милюля ушла к водяному или что Тибидохс в огне… Со всеми прочими случится то же самое, если, разумеется, они случайно не сотрут руну. Но это маловероятно. – Хорошо, допустим, я туда сел. А дальше? – спросил Жикин. Шурасик решительно выдрал из блокнотика страницу. – Здесь записано заклинание второй сущности Ферапонта Элегиуса! Прочтешь на месте. Все ударения на первый слог. Когда магическая формула будет произнесена, я смогу переселиться в тебя. – А где буду в это время я? – забеспокоился Жикин. – В моем теле! Или, оказавшись вообще без души, оно грохнется носом об парту и перестанет дышать. Это как минимум вызовет подозрения, – сказал Шурасик. – А это обязательно? Твое тело мне не нравится, – проговорил Жикин. Шурасик усмехнулся. – Хоть в чем-то мы с тобой похожи… Если не хочешь – все отменяется. Магия Ферапонта Элегиуса иначе не действует. И имей в виду, оказавшись в моем теле, ты не вспомнишь даже своего прежнего имени. До момента обратного переселения, разумеется. Так происходит со всеми, кто произнес это заклинание. – А ты будешь все помнить? – Я да. Но, в конце концов, и тесты писать буду тоже я, – мягко заметил Шурасик. Жикин посмотрел на часы. |