Книга Игра [Geim], страница 83 – Андерс де ла Мотт

А телефон все звонил.

Эйч Пи протянул за ним руку, не спуская глаз с дороги. Голос Гейм-мастера звучал прохладно:

— Ты нас разочаровываешь, Эйч Пи!

— Вы хотите сказать, что предпочли бы увидеть, как я превращусь в атомы углерода, рассыпанные по трассе Е4? — перебил он собеседника. — Тогда это не мои проблемы, мать вашу! Обещали, что я смогу отойти на безопасное расстояние! И вы думаете, я поверил в эту хрень?! Реальность — это Игра, как-то раз мне кто-то это сказал. Чертово неспящее телефонное приложение, где вы показываете мне только то, что хотите, чтобы я видел. То, что заставляет меня шевелиться, как только вы дергаете за нужную ниточку. А теперь я вам кое-что покажу! Моя очередь дернуть за веревочку. Настал момент ввести в Игру реальность, придурки сраные! Передай охраннику, что у него тридцать секунд на то, чтобы убраться оттуда! И еще кое-что, — решил добавить он.

— Да?..

— Пошли вы, ублюдки!!!

Сунув телефон в карман, Эйч Пи крутанул руль и врезался прямо в шлагбаум и решетку, закрывавшие въезд в подземный гараж строения сто сорок два по улице Тушхамнсгатан.

Удар пришелся в лицо.

Взорвавшаяся подушка безопасности впечатала его спиной в спинку сиденья. Минивэн мотало из стороны в сторону, и он судорожно пытался рулем стабилизировать автомобиль. Врезавшись боком в бетонный столб, Эйч Пи снова чуть не вылетел с сиденья, но на этот раз его удержал рычаг коробки передач.

Машину бросило в другую сторону, и он ударился вторым боком о другой столб, после чего ему все же удалось выровнять автомобиль. Эйч Пи вдавил педаль тормоза в пол, и с визгом покрышек полицейская машина встала двумя этажами ниже святая святых Игры.

Шатаясь, Эйч Пи вылез из нее, провел руками по телу и с облегчением констатировал, что цел: ни торчащих костей, ни фонтанов крови.

Копам хватило ума остаться наверху на улице — видимо, никто не хотел спускаться за ним в гараж. Быстро оглядевшись, он нашел аварийный выход, через который можно было попасть в небольшой лесок с задней стороны здания, и рванул вверх по ступеням.

Уже отбежав на приличное расстояние, Эйч Пи достал из кармана телефон «пятьдесят восьмого» и набрал некий номер телефона. Пробежав еще метров десять среди сосен, он нажал на кнопку вызова, и в багажнике полицейского фургона вдруг ожил «Сони Эрикссон».

Дзынь-дзынь!

«Это специально для тебя, Эрман!» — успел подумать он прежде, чем его сбило с ног взрывной волной и все вокруг потемнело.

Когда Ребекка открыла дверь квартиры, на полу ее ждала бандероль. Сверху лежали несколько писем и рекламный проспект из супермаркета, и только после того, как она сгребла всю корреспонденцию в кучу, по весу поняла, что это что-то существенное.

Небольшой коричневый пакет, как раз подходящий, чтобы пройти в щель для почты в двери. Но с учетом размера, весьма тяжелый.

Почерк она узнала сразу, но не стала торопиться открывать пакет.

С того вечера на Е4 прошло четыре дня. Четыре невероятных, совершенно безумных дня!

Общения с прессой ей удалось избежать, и слава богу! Пресс-служба позаботилась обо всем, и ее имя удалось скрыть.

СМИ, особенно вечерние газеты, просто шизанулись.

«Предотвращен теракт!», «Это была „Аль-Каида“!», или вот этот, ее любимый заголовок: «За пять секунд до катастрофы!»

Несмотря на то что настоящей информации об инциденте было, мягко говоря, очень мало, все новостные агентства соревновались в том, кто знает больше. Однако на этот раз эксперты были на удивление солидарны в высказанных мнениях. Даже репортеры, по очереди интервьюировавшие друг друга по телевизору, все придерживались одного сценария.

Никто не ставил под сомнение, по крайней мере пока, тот факт, что в самый последний момент благодаря бдительности службы охраны было предотвращено покушение, которое в случае успеха имело бы катастрофические последствия. Сейчас дебаты в основном шли на тему того, каким образом террористам удалось незамеченными захватить полицейский автомобиль и так набить его взрывчаткой, что от взрыва двухэтажное кирпичное здание превратилось в «Граунд Зиро», [146] и, естественно, на тему — кто же во всем этом больше всего виноват.

Ответственные лица винили, как водится, один другого, консультанты по связям с общественностью трудились сверхурочно, но никто так и не мог толком ничего понять.

Почему террорист после того, как его миссия потерпела фиаско, предпочел быть погребенным под грудой кирпича от офисного здания в Чисте, было абсолютно непонятно.

Владелец этой недвижимости сообщил, что помещения пустовали и что он понятия не имел ни о каких угрозах, — и на этом все версии, обсуждаемые в СМИ, исчерпывались.

Ребекка знала, что следователи из СЭПО тоже не очень-то продвинулись в расследовании. Экскаваторам только через пару дней удастся расчистить завалы в воронке настолько, чтобы можно было серьезно осмотреть место преступления, но полицейские эксперты особенно не надеялись на какие-то значительные результаты.

Та же неизвестность, несмотря на уверенные заявления в прессе, имела место и в отношении личности преступника. Все, из чего можно было исходить, — это очень приблизительные приметы мужчины-шведа лет тридцати, а каких-то других разыскных данных особенно и нет.

В правдивости ее собственной полуправдивой истории никто даже не усомнился. Все поверили в то, что она увидела машину номер «семнадцать десять» еще где-то ранее тем вечером и почему-то сочла, что что-то здесь не так. Ребекка сделала контрольный звонок Мюлле и осталась довольна объяснением о станции техобслуживания, но когда увидела минивэн на въезде на трассу, сразу среагировала и забила тревогу.

У нее состоялась личная встреча с главой шведской полиции Рюнебергом и начальником Европейского бюро секретной службы США. Рукопожатия, похвала и благодарность — все то, что ей, как правило, было очень трудно принимать. Но на этот раз она на удивление легко перенесла все славословия в свой адрес.

В отделе на нее теперь были обращены уважительные взгляды коллег, и даже Деяна. Ощущение непривычное, но необычайно приятное.

Она доказала окружающим, что у нее есть то, что нужно, но, что еще важнее, она доказала это самой себе!

Именно осознание этого факта облегчило принятие и похвал, и медали.

Микке она ничего не говорила — по крайней мере пока. Но было похоже, что он сам все понял.

— Ты как-то изменилась, — сказал он, когда они встретились через несколько дней после происшествия. — Не знаю, в чем дело, но мне нравится! — добавил он и как-то по-особенному сжал ее ладонь.