Книга Седьмой круг ада, страница 56 – Георгий Северский, Игорь Болгарин

Барон дернул обрамленную золотой тесьмой ручку звонка.

– Пригласите господина Сергеева.

На этот раз золотопромышленник явился без эскорта турок-носильщиков. Затянутый в строгий фрак, он был вообще непривычно сдержан и торжествен, словно пришел на прием к главе государства.

– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство! – сказал он с легким поклоном.

Врангель удивленно посмотрел на него: «высокопревосходительство»? Одно дело, если коммерсант оговорился или перепутал обращение, и другое, если успел пронюхать что-то. Но где?

– В двадцатом веке королевой делового мира становится информация, – точно угадывая незаданный вопрос и отвечая на него, заговорил Сергеев. – Среди дипломатов у меня немало друзей, потому не удивляйтесь, ваше высокопревосходительство. Смею заверить, однако, что если я и позволил себе, опираясь на откровенность друзей, несколько опередить грядущие события, то лишь по причинам безотлагательным. И, понимая всю несвоевременность моего появления здесь, перейду, если позволите, непосредственно к делу.

Он сделал выжидательную паузу. И опять Врангель не мог не отдать должное несколько старомодной, но приятной учтивости, соединенной с тактом и деловитостью.

– Слушаю вас, – благосклонно сказал он. – Времени у меня действительно немного, поэтому прошу сразу о главном.

– У меня есть сведения, что генерал Деникин, – он не сказал «главнокомандующий», и это барон тоже оценил, – в связи с событиями последнего времени и неустойчивостью положения армии изменил мнение о судьбе старых судов торгового флота и землечерпательных караванов. Теперь он считает, что, идя навстречу желанию союзников, следует передать им это имущество в счет погашения долгов. Не уверен, что подобное решение правильно.

– И что вы предлагаете? – спросил Врангель.

Сергеев молча, с какой-то торжественностью положил перед ним отпечатанный на мелованной бумаге документ, озаглавленный «Проект ликвидации судов, не нужных флоту».

Барон внимательно просмотрел бумаги с длинным перечнем судов, подлежащих продаже, пожал плечами:

– Но позвольте, при чем здесь я?

– Мне хотелось бы знать ваше мнение о моем проекте, – прямо сказал Сергеев, – и, если он не вызывает принципиальных возражений, заручиться вашей поддержкой, которой у генерала Деникина я не нашел и уже не найду. Ваша короткая резолюция вполне бы меня устроила.

– Резолюция – кого? – усмехнулся Врангель. – Отстраненного от службы генерала? Никаких других резолюций я налагать не вправе.

– Пока! – с ударением сказал Сергеев. – Считайте, что сегодня я прошу у вас автограф. Ведь это только проект. Для того чтобы он стал документом, понадобится время и скрупулезная работа многих людей, специалистов.

– Не уверен, что продажа наших судов – благо для России.

– В проекте оговорено, что суда не покинут российские берега, – ответил Сергеев. – По крайней мере до тех пор, пока… ну, вы понимаете меня, ваше высокопревосходительство.

– Если мне и суждено будет принять командование над российскими войсками, так не для того, чтобы отдать Россию большевикам! – твердо сказал Врангель.

– Значит, суда останутся в России.

– А вы лишитесь барыша? Впервые вижу коммерсанта, который согласен пойти на финансовый убыток.

– Вовсе нет. В убытке акционерное общество не будет. Доходы могут оказаться невелики – верно. Но я, как русский патриот, пойду на это. А уж случится худшее – извините, что я опять об этом, но пусть не будет недоговорок, – если оно все же случится, так почему нашими русскими богатствами должны воспользоваться чужеземцы?

«У коммерсанта есть логика», – подумал барон. Ему опять вспомнились оскорбительное «незамедлительно» и тот экзамен, что устроил ему де Робек. И еще он подумал:

«Что ж, пусть будет так, как просит коммерсант. Если я выиграю борьбу, союзники не смогут претендовать на то, что является чьей-то частной собственностью. А проиграю – шут с ними, пусть получают долги с Советов!»

Взяв в руки вечное перо, начертал в углу документа:

«Принципиально согласен… – Немного подумав, приписал: – Провести срочно, дабы союзники не наложили рук на наш флот. Врангель».

Когда в Севастополе началось совещание военного совета, Деникин приказал его не беспокоить.

Главком был почти уверен в исходе совещания: главный соперник, барон Врангель, находится в Турции, другие генералы противопоставить себя ему, Деникину, не могут. Происходящее в Севастополе должно было лишь показать: Деникин не цепляется за власть, но покорно исполнит долг, если вновь призовут его к этому армия и Отечество.

Неспокойно было в Чесменском дворце, где под председательством «старейшего», пятидесятилетнего генерал-полковника Драгомирова проходил военный совет.

Вначале выяснилось, что у каждого из генералов есть свои претензии к главкому, и отставка его казалась неминуемой. Когда же стали обсуждать кандидатуры, единодушие бесследно исчезло. От Врангеля отказались почти все: к чему думать об опальном генерале, когда среди присутствующих достаточно лиц, не уступающих барону ни званием, ни заслугами. Но оказалось, что не только к Деникину имеют свой счет генералы – в не меньшей степени они недовольны и друг другом.

К исходу дня 25 марта в Чесменском дворце уже больше молчали, чем совещались. Председательствующий жаловался на нездоровье. Бывший главноначальствующий Одессы Шиллинг пытался рассказывать свои известные фривольностью историйки. Атаман войска Донского Богаевский спал в мягком кресле: испуганно всхрапывая, открывал глаза и, смущенно покашляв, засыпал опять. Коренастый, напористый Александр Павлович Кутепов, уже свыкшийся с мыслью, что не быть ему главкомом, задумчиво курил папиросу за папиросой. Генералы Романовский и Шифнер-Маркевич тихо о чем-то беседовали.

Тяжко вздыхал приглашенный на совет епископ Таврический Вениамин:

– О, Господи! Просвети и направь вас на путь истинный…

Неожиданно поднялся бледный Слащов.

– Бога надо почитать, но зачем впутывать его в политику?! – Громко стуча сапогами, он направился к двери. – Неотложные дела призывают меня в штаб. Честь имею!

Драгомиров грустно посмотрел ему вслед. Вздохнул и повторил уже в который раз:

– Мы обязаны прийти к определенному решению, господа.

Избегая смотреть друг на друга, генералы молчали.

И вдруг встал Кутепов. Приободрился.

– Господа! Предлагаю выразить нашему испытанному предводителю генералу Деникину неограниченное доверие! Предлагаю просить Антона Ивановича оставаться и впредь нашим главнокомандующим! Иного выбора нет.

В мертвой тишине опешившие члены военного совета смотрели на Кутепова: что угодно могли ожидать от него, но не этого. Не он ли всего неделю назад заявил Деникину о том, что после новороссийской катастрофы армия ему не верит? Не он ли шельмовал как мог Антона Ивановича уже здесь, на совещании!