Онлайн книга «Таня Гроттер и перстень с жемчужиной»
|
Да-да, именно Верб. Попугаева любила, когда ударение в ее имени делают на последний слог. Далее следовали адрес и не лишенный кокетства номер сотового телефона. Цифры в нем были расположены по возрастающей. Ягун повертел карточку в руках и сунул в карман. – Это Попугаиха – белый маг? Она ничего не перепутала? Она же сроду темная была! – поинтересовался он. Щека у Семь-Пень-Дыра презрительно дернулась, точно он пытался согнать севшую на нее муху. – Лопухоиды… много они понимают… Магию-то тут все равно использовать нельзя. Верка – она так… чревовещает помаленьку. А вот визитка Пупсиковой. Погоди, ты хорошо сидишь? Возьмись за стул! Теперь читай! «Ваша собака кусается и лает? Кот гадит в ботинки? Это повторяется день за днем и ваше терпение истощилось? Не отчаивайтесь! Вы просто обязаны прийти к нам! Вас ждет «Школа магической дрессировки домашних животных»! Возглавляет школу ее основатель, ученый с мировым именем, профессор и академик ряда отечественных и международных университетов и академий Пупсикова Авдотья Михайловна, вошедшая в число трехсот влиятельных лидеров нашей планеты». Адрес соответствовал адресу на визитке Попугаевой, здесь же, недалеко, на набережной Мойки, только телефоны были разные. Ощущалось, что школа дрессировки и белый маг Верб работают в тесном контакте, даже в одной комнате. – По-моему, неплохая идея – помогать людям, у которых сложности с животными, – заметил Ягун. – Идея-то неплохая, да только опять же – Пупсикова всегда была отдельно, а ветеринарная магия отдельно… Да ты сам увидишь, чего они там отчебучивают! Я как-то заглянул – три дня ржал! – сказал Семь-Пень-Дыр мрачно. Ягун содрогнулся, представив себе смеющегося Семь-Пень-Дыра. Раньше Семь Пней смеялся, только если видел урода или дохлую собаку. Недаром единственным человеком, который понимал его, был Демьян Горьянов. Заметив, что Ягун задумался, Семь-Пень-Дыр плеснул ему грейпфрутового сока. – Чего грустишь, брательник? Год без рюмки чая? – спросил он с насмешкой. Ягун посмотрел на него. – Всякая вербальная коммуникация в идеале имеет ментальный смысл. Не будешь ли ты столь любезен, плиз, подсказать мне смысл твоего вяка? – сказал он холодно. – Злишься? Может, хочешь узнать, кто подо-слал наляпов? – спросил Семь-Пень-Дыр. Сознание у него было по-прежнему непроницаемо. Ягун осторожно, стараясь не вызвать подозрений, убедился в этом. – Да нет, не особо, – сказал он. Внук Ягге был уверен, что Семь-Пень-Дыр ему все равно соврет. Зачем же утруждать человека? Внезапно перстень Дыра едва заметно полыхнул. Слабое розоватое сияние окутало его и сразу погасло. Однако Пень ничем не выдал, что заметил это. Лицо его осталось невозмутимым, хотя зрачки сузились, как у дремлющего кота, заметившего в полусотне метров овчарку. – У тебя, я вижу, дела? Ну, мне пора! – сказал Ягун и стал прощаться. Семь Пней забеспокоился. – Погоди! Пойдем вместе! А то мало ли… – сказал он. Он залпом допил сок, последним глотком ужасно неприятно прополоскав рот и горло, и вернулся в комнату. В комнате Дыр открыл шкаф и стал поспешно бросать вещи в небольшой красный чемодан. Ягун видел такие в одном из каталогов Лысой Горы. Кажется, там еще было написано: «5 кг счастья! Наш чемодан всегда весит только пять килограммов! И не важно, положите вы в него носовой платок или слона!» Правда, и стоил чемодан заоблачно. Немногим меньше нового пылесоса, так что для Ягуна даже вопрос бы не встал, что нужно покупать. – Действительно все помещается? – с сомнением спросил он Дыра. – Ясный перец. Даже длина не имеет значения, – сказал Семь Пней, забрасывая в чемодан сноуборд. Широкая доска выглядела ровно вдвое больше чемодана. – Классно. А минусы какие? – спросил Ягун. Он, как человек опытный, знал, что у вещей с Лысой Горы всегда есть минусы. – Есть один. Отрицательный бонус, как я его называю. Одну какую-нибудь вещь чемодан обязательно забирает себе. Причем никогда не знаешь, что именно он зацапает: иногда зубную щетку, иногда носки, а иногда и что-нибудь более ценное. Дыр отвечал неохотно, то и дело оборачиваясь и прислушиваясь. По смуглому лицу его блуждали желтоватые блики солнца. – Ты уже больше сюда не вернешься? – спросил Ягун. Семь Пней замотал головой. – Нет. Скажи Сарданапалу, что квартира свободна. Пусть отдаст ее кому-нибудь другому. – Ты кого-то боишься? – спросил Ягун. – Я никого не боюсь! Пусть меня боятся! – вспылил Семь-Пень-Дыр. Впрочем, это не помешало ему вновь затаиться, чутко впитывая, почти осязая, звуки. Сборы заняли не больше пяти минут. Покончив со шкафом, Семь-Пень-Дыр наклонился и вытащил из-под кровати грязный картонный ящик. Похоже было, его заталкивали под кровать исключительно пинком. Прежде чем высыпать его содержимое в чемодан, Дыр открыл его. Ягун заглянул внутрь и присвистнул. Внутри ящика теснились пачки, спеленутые банковскими ленточками, как младенцы в роддоме. – Это то, что я думаю? – спросил Ягун. – Да. Но сильно не напрягайся. Много думать вредно, – небрежно ответил Дыр. – Сколько же тут? – Не считал… У тебя у самого деньги-то есть? – спросил Семь-Пень-Дыр. – Магические? – спросил Ягун, основательно истратившийся на пылесос. – Нет, лопухоидные. Магические я храню не здесь. На, держи на бедность! Дыр небрежно бросил Ягуну пачку. Он надеялся, что Ягун поймает, но Ягун не стал ловить. Он позволил пачке упасть и пинком загнал ее под батарею. – Деньги не пахнут, они воняют, – сказал он. Семь-Пень-Дыр равнодушно проводил пачку глазами и хмыкнул. – О чем это ты? Почему это мои деньги воняют? Отличные новенькие денежки, не фальшивые. – Ты плохо помнишь законы Тибидохса. Маги не должны впутываться в дела лопухоидов. И вообще иметь больше денег, чем нужно на еду и мелкие расходы, – напомнил Ягун. Семь-Пень-Дыр поморщился. |