Онлайн книга «Таня Гроттер и перстень с жемчужиной»
|
– Прости, Тарарах, но я женщина темная и не постигаю творческого полета твоей мысли. Не мог бы ты выражаться яснее? – Коты и клизмы. Катаклизмы. Я предчувствую их близость, – уточнил питекантроп. – Пещерный юмор! Одна из прядей медных волос доцента Горгоновой подозрительно шевельнулась. Почувствовав это, Великая Зуби предостерегающе коснулась ее локтя. – Меди… не надо… ты устала и взвинчена, – шепнула она. Медузия на миг прикрыла глаза, показывая, что прекрасно это понимает и держит себя в руках. – И по каким же признакам, позволь тебя спросить, ты делаешь такие выводы? – спросила она у Тарараха. – Сны, – терпеливо пояснил питекантроп. – Несколько дней подряд мне снится, что у меня выпадают зубы. А зубы у меня отличные, хотя и не самые белые. В первый раз такое было незадолго до великого переселения народов, во второй – перед чумой в начале четырнадцатого века, в третий – незадолго до Первой мировой войны. Академик Сарданапал положил Тарараху руку на плечо. – Надеюсь, что все еще обойдется. Мы должны успокоиться и быть едины. Недаром древние говорили: «Ранит не битва, ранит бегство». А пока я попросил бы воздержаться от прогнозов, – успокаивающе заметил он. Питекантроп взъерошил волосы огромной пятерней. – Да что я такого сказал-то? Ну обойдется и обойдется! Я буду только рад! – обиженно прогудел он. Недалеко от стены, хлопая крыльями, пролетели две гарпии. Одна из них походя обругала Великую Зуби нехорошим словом и мгновение спустя с мерзким карканьем свалилась в ров. Зуби подула на кольцо. – Так кто из нас взвинчен? – шепнула ей Медузия. Великая Зуби поправила свою прямую, как у пони, челку и вздохнула. – Есть вещи, которые лучше не спускать. Сминдальничаешь в малом – аукнется в большом, – заметила она. Тарарах, Сарданапал, Поклеп Поклепыч, Медузия и Зуби стояли на стене, на том ее участке, к которому примыкала Башня Призраков, и ждали. Ждали уже почти час, вглядываясь ввысь, туда, где каждую минуту могли сверкнуть семь радуг Грааль Гардарики. По балкончику Башни Призраков меланхолично плавала Недолеченная Дама и надиктовывала поручику Ржевскому список болячек назавтра. Список переваливал уже на вторую страницу и был расписан фактически по минутам. Недолеченная Дама умела ценить свое время. Поручик старательно записывал, сопровождая каждую новую строчку кавалерийским хохотком. Недолеченной Даме это совсем не нравилось. – Гад ты ползучий! – сказала она с досадой. – И за то, что ты такой гад, пиши: «18–00. Укоризненно умереть на руках у страдающего мужа. Подчеркнуть один раз!» «Ползучий гад» радостно записал. Он надеялся, что на этом диктовка закончится. Но не тут-то было. – Готово? Поехали дальше! «19–05. Укоризненно ожить на руках у безутешного мужа. «Безутешного» – подчеркнуть два раза! – продолжала диктовку Дама. Одуревший от писанины Ржевский, бунтуя, отбросил перо. – Надоело! Не буду писать! Дама сдвинула брови. – А я тебе говорю: пиши! – Ты меня не заставишь! – выкрикнул поручик. В голосе его супруги появились грозовые нотки. – Это что еще за фокусы? ПИШИ! Ну же! Ржевский не выдержал. – А-а-а! Я тебя задушу! Недоувеченная дамочка! – задиристо крикнул он, хватая жену за шею. Недолеченная Дама нетерпеливо поморщилась. – Не забегайте вперед, Вольдемар! Надо уважать расписание! Удушение намечено на послезавтра на час дня! – сказала она. Это было уже слишком. Ржевский страшно закричал, схватился за голову и сгинул. Теплый летний вечер мало-помалу угасал. Тени становились длиннее и выцветали, сливаясь с травой. С драконбольного поля доносились возбужденные крики. Розовые языки пламени прочерчивали воздух. С той стороны защитного купола мелькали длинные зеленовато-серые тела сыновей Гоярына. На поле тренировалась новая команда, набранная Соловьем из способных учеников младших курсов. Маша Феклищева – да-да, та самая Маша, которая казалась некогда такой маленькой и смешной на чучеле крокодила! – была в ней признанным лидером. Эх, летит время! Поклеп Поклепыч поднял воротник куцего пиджачка, что усилило его сходство с нахохлившимся грачом. Теперь пришло его время вспылить. – Он, видите ли, задерживается! Для государственного чиновника это непростительное хамство! Мне не восемнадцать лет, и я не мальчишка, скачущий зайчиком от первого вагона кольцевой к первому вагону радиальной, так как точно не помнит, где назначил свидание! Мы имеем полное право вообще заблокировать Гардарику, чтобы он расшиб себе голову, – заявил он. – Поклеп… а ты, однако, романтик! Какое забавное лопухоидное сравнение! Неужто и ты назначал свидание в метро? Разве русалки там плавают? – улыбнулась Медузия. Поклеп побагровел и гневно уставился на доцента Горгонову. – Что за выводы? Откуда ты их взяла? С потолка? Не помню, чтобы я говорил что-то про себя! – прорычал он. – Не надо, Меди! Поклеп Поклепыч прав. Я тоже не вижу в поведении этого типа никакой логики, – примирительно поддержала Поклепа Зуби. Сарданапал замотал головой, не соглашаясь с ней. Его бунтующие усы, не так давно сглаженные кем-то из юных учеников темного отделения (сам академик пока этого не замечал), коварно оплели дужки очков. – Логика есть. Еще какая. Своим демонстративным опозданием он указывает нам наше место, – спокойно отметил он. – Если так, то это чересчур! Что помешает нам повернуться и уйти? И пусть ищет нас, где знает! Шатается по Башне Привидений, встречая лишь олухов типа Ржевского! – вспылила доцент Горгонова. Академик укоризненно посмотрел на нее. – Напротив, Меди, уходить мы не должны. Этого он и добивается. Ему необходимо придраться хоть к чему-то. Именно за этим его сюда и прислали. Я уже мысленно приготовился к тому, что он будет искать повод для конфликта. И как бы нам ни хотелось превратить его в лягушку – нам придется ему улыбаться… – Но зачем? Почему мы должны терпеть этого червя? Зачем он вообще сюда тащится? – наивно спросил Тарарах. Питекантроп был устроен с восхитительной простотой. Голоден – ешь, весело – радуйся, обидели – дерись, любишь – целуй. |