Онлайн книга «Приказ есть приказ»
Вообще по рассказам выходило, что переводчик здесь — царь и бог, особенно в бригадах. Он один может обо всем договориться, все достать. Поэтому его и уважают. А те советники, которые еще не распрощались с войсковыми привычками и смотрят на переводов как на простых младших офицеров и пытаются опустить их до уровня «Подай — принеси!» и говорящей машинки, потом очень в этом раскаиваются. Есть масса способов поставить зарвавшегося солдафона на место. И необязательно способы должны быть шумными. Выпивали, закусывали, травили анекдоты. Ребята Миронова, как недавно прибывшие из Союза, сообщали последние новости культурной и московской жизни. О своей службе языки особенно не распускали, но аборигены на этом не настаивали. Сами были людьми военными, понимали, что к чему. Потом Игорь попросил другого переводчика: — Жень, спой чего-нибудь! Тезка Миронова кочевряжится не стал, извлек откуда-то гитару, тронул струны и потихоньку запел на знакомый мотив: — Что происходит в Анголе? — А просто война. — Просто война, вы считаете? — Да я считаю. Завтра и сам я с войсками На юг улетаю. Где лишь на днях разгромили бригаду до тла. «Ну, ну, — хмыкнул про себя Миронов. — А дальше что?». Женя продолжал: — Что же из этого следует? — Следует пить! Трезвый рассудка лишится, Увидев все это. — Вы полагаете, будет агрессия летом? — Я полагаю, без этого нам не прожить! Игорь шепотом пояснил: — Агрессия — это когда юаровцы переть начинают. Очень регулярно, практически каждый год в одно и то же время. — Что же за этим последует? — Будет Союз! — Будет Союз? Вы уверены? — Да, я уверен! Мне сообщили, и слух этот мною проверен, Что в сентябре самолетом нас всех отправляют в Союз. Будет Союз, ибо, сколько Анголе не длиться, Недолговечны ее кабала и опала! Ох, не дай бог пережить нам все это сначала! Вот почему мы за это сейчас будем пить! Заканчивалась песенка и вовсе оптимистично: Бродит УНИТА по лесу и тянет к нам руку, А «миражи» и «канберры» по кругу, по кругу. Бой начинается, дайте гранату мне в руку! И раз, два, три, раз, два, три, раз, два три… Слушатели бурно зааплодировали, потянулись к местному барду со стаканами. А он промочил горло и затянул новую песню, в этот раз — на мотив «Голубого вагона». В песне было много куплетов, но все, как один — очень «патриотические»! После каждого компания разражалась смехом. Может, мы обидели кого-то зря, Сбросив те пятнадцать мегатонн? Но зато горит и плавится земля Там, где был когда-то Вашингтон! Маргарета Тэтчер произносит спич: «Мы накажем русских мужиков!». В это время падал в Темзу Тауэр-Бридж Под огнем советских крейсеров! Водородным солнцем выжжена трава, Кенгуру мутируют в собак. Вновь аборигены обрели права! Над Канберрой вьется красный флаг! Мы за мир стояли и стоим всегда, Выбор непреклонен наш и скор. Всем врагам свободы мира и труда Мы дадим решительный отпор! Все уже давно хохотали как сумасшедшие, а Женя выдавал все новые и новые куплеты. Припев же звучал так: Скатертью, скатертью хлорциан стелется И забирается под противогаз. Каждому, каждому В лучшее верится. Падает, падает Ядерный фугас! Черный такой юмор, но что взять с молодых здоровых ребят, которые находятся далеко-далеко от дома, постоянно носят оружие и в случае опасности не задумаются его применить, да и вообще действовать в лучших традициях русского офицерства? Посиделки удались, хотя того, что Евгению хотелось узнать, он так и не услышал. На осторожные намеки самые осведомленные в миссии люди — переводчики, только недоуменно пожимали плечами: — А мы думали, вы сами это знаете! Но и тут же утешали: — Не переживайте! Гавкалка для вас что-нибудь придумает. Или из Луанды очередное распоряжение придет. При здешнем бардаке всякое случается, так что не берите в голову! Вечер закончился бы ко всеобщему удовольствию, если бы вдруг не раздался громкий стук в дверь и на пороге не появился — Гавкалка собственной персоной! Одним взглядом он оценил ситуацию и диспозицию: раскрасневшиеся лица, пустые бутылки и остатки закуски на столе, расстегнутые вороты рубашек. Все было ясно без слов. Полковник только рыкнул: — Убрать немедленно! И вышел, хлопнув дверью. Судя по всему, должны были последовать репрессии. Однако переводчики не казались особо напуганными. А когда Толик Монастырев, не участвовавший в употреблении «Принца Чарли» по вполне понятным причинам, спросил об этом, ему небрежно ответили, что, мол, хрена ли бояться? Ну, пропесочат, ну, какие-нибудь взыскания объявят. Что с того? В Союз не отправят раньше положенного срока — кто переводить станет, если специалистов разогнать? Так что нечего суетиться, еще и не такое видали. За себя и своих ребят Миронов тем более не боялся. Кто ему, в конце концов, местный начальник? Да никто, в сущности! Так, гавкалка, к которой нужно прислушиваться вполуха и стараться не вести себя совсем уж дерзко. И старший военный советник сам должен это понимать. Евгений не ошибся. Наутро Ганкалко разговаривал с ним сквозь зубы, порекомендовал держать с местным контингентом, а особенно с переводчиками, дистанцию, дескать, «у вас специальная миссия, должны понимать». Миронов, было, напрягся — что-то забрезжило, но почти сразу понял — все по-старому, никаких новостей. С остальными участниками посиделок расправились сурово. После построения и политинформации полковник долго разорялся о постыдном поведении распустившихся младших офицерах, забывших, что все они выполняют тут важнейшее задание партии и правительства, ни в грош не ставящих репутацию советских вооруженных сил и вообще ведущих аморальный образ жизни. Было также много сказано об интернациональном долге и прочих благоглупостях. В общем, обычная пропагандистская трескотня и довольно странно было ее слушать от старшего офицера, под началом которого находится несколько десятков военных, а также членов их семей. Можно было с уверенностью сказать, что начнись сейчас серьезная заварушка, полковник растеряется и вместо того, чтобы решительно действовать, станет требовать от центра подробных указаний, а в результате все закончится печально. Всем сестрам раздали по серьгам. Кому-то объявили выговор, кое-кого отправили в бригады, а то «засиделись, понимаешь, в округе, жирком заплыли». И в заключение призвали повышать бдительность и укреплять дисциплину. |