Книга Таня Гроттер и проклятие некромага, страница 24 – Дмитрий Емец

Таня выпрямилась. Ей вдруг пришло в голову, что она напрасно все усложняет. В конце концов, Ванька с ней, настоящий, живой Ванька, и если это не повод для счастья, то что вообще может считаться поводом для счастья?

* * *

Таня легла в восемь утра, а проснулась где-то около трех. Утром это время уже не назовешь, признать же, что ты проснулся едва ли не вечером, было как-то морально неудобно. Все здравомыслящие ученики Тибидохса, ведущие правильный образ жизни, уже вернулись с занятий и засели за уроки, чтобы пережить следующий учебный день.

Рядом на диване, укрытая с головой, с высунутой из-под одеяла голой ногой, дрыхла Склепова. Та самая Склепова, которая собиралась буянить трое суток без перерыва. Будить ее Таня не стала. Она прекрасно знала, что Гробыня будет лягаться и силой мысли швырять в нее всеми предметами, которые нашарит ее сонное сознание.

Таня оделась, осторожно открыла окно, вытянула из футляра контрабас и выскользнула наружу. Был бесконечно яркий, брызжущий светом октябрьский день. Желтеющий тибидохский парк жадно впитывал солнце. Не так уж и много его осталось до зимы. Воздух был свеж и задумчиво прохладен.

Благополучно миновав Поклепа, который караулил кого-то, скрываясь под подъемным мостом, Таня полетела над парком. Бригада домовых в розовых спецовках расставляла мраморные фигуры, которые из вредности посбивала ночью нежить. Рядом с видом победителя потрясал копьем Готфрид Бульонский, отважный покоритель нежити и сердца Великой Зуби.

На траве у пруда сидел розовощекий молодец в красной рубахе. Над ним, размахивая кулаками, навис негодующий Тарарах. Таня снизилась, желая узнать, в чем дело.

– И не стыдно тебе! Ты же Финист! Чего за воробьями гоняешься? Инстинктов не можешь сдержать? Тоже мне Сокол Ясный! Тьфу! – гремел питекантроп.

Финист не отвечал, смущался и отплевывал забившиеся между зубов воробьиные перья. Временная потеря памяти и чрезмерная горячность – извечная проблема всех невольных оборотней. Кто живого мясца не едал, тот и оборотнем не бывал.

– Почто птичку небесную обидел, аспид? – спросила Таня, спрыгивая с контрабаса.

У нее были хорошие отношения с Финистом. Финист улыбнулся и помахал ей рукой. Мало-помалу Тарарах успокоился.

– В общем, чтобы в последний раз! А то тоже моду взял. Канарейку в прошлый раз у меня прибацал, – буркнул он довольно миролюбиво.

Финист ушел.

– Ты не Ваньку ищешь? Он у Пегаса в конюшне. Конь совсем измордован. Лопату в руке у меня увидел – отскочил, чуть перегородку не проломил. Чем только его не колотили. Обязательно навещу его хозяев.

– Давай я слетаю с тобой, – предложила Таня.

– Нет, – мотнул упрямой башкой Тарарах. – У нас с этими уродами будет разговор сугубо фо мэн, как говорит твой Гурий.

– В сотый раз напоминаю: Гурий не мой. Он общественный, – сказала Таня.

Она села на контрабас и полетела в конюшни искать Ваньку. Конюшни были пристроены к глухой стене драконьих ангаров. Это было не самое удачное расположение для конюшен, поскольку лошади чуяли драконов и шарахались, а драконы чувствовали коней и в дни, когда их не кормили перед матчами, испытывали к своим соседям совсем не бескорыстный интерес.

Ваньки в конюшнях не было. Похоже, он уже закончил дела и умчался куда-то. Таня постояла, погладила Пегаса по грустной морде, по носу, на котором росли длинные и смешные седые волосы, и внезапно испытала желание писать стихи или, на худой конец, дневник. Желание было таким сильным, что, не имея с собой записной книжки, Таня едва не бросилась нацарапывать нахлынувшие мысли прямо пальцем на земляном полу. К счастью, она вовремя вспомнила, что находится рядом с представителем рода пегасов, и, поняв, в чем причина ее порыва, успокоилась.

Когда Таня вернулась к оставленному снаружи контрабасу, первым, что бросилось ей в глаза, была вставленная между струнами записка. Очень краткая.

«Жду тебя в половине первого на крыше Башни Призраков. Приходи одна.

Я».

Просто «я» – и никакой подписи. Едва Таня дочитала записку, как лист вспыхнул и осыпался пеплом. Таня огляделась в надежде, что еще увидит того, кто написал ее. Где-то недалеко шастали с ведрами джинны-драконюхи, ворочался в ангаре недовольный Гоярын, однако Таня уже понимала, что выяснить что-либо будет непросто.

Все же она подошла к джиннам и спросила, не видели ли они, кто крутился возле ее контрабаса. Драконюхи замотали головами. Лишь один плосколицый джинн остановился и поставил на землю ведро со ртутью.

– А что такое, струны порезали? – спросил он с внезапным интересом.

– Нет, – сказала Таня.

– Нацарапали чего? Спереть хотели?

– Нет.

Драконюх разочарованно вздохнул.

– А-а-а, ясно… Молодой человек вроде какой-то подходил, – сказал он и снова взял ведро.

– Какой молодой человек? Как он выглядел?

– Да шут его знает! Для нас все маги на одно лицо! Разве не так вы говорите о нас, о джиннах? – сказал драконюх и противно хихикнул.

Пять секунд спустя он уже затерялся в толпе других драконюхов и стал совершенно неотличим от них. Вот уж, правда, все джинны на одно лицо… Таня вернулась к контрабасу.

«Что мне делать? Если записку написал тот, о ком я думаю, как мне поступить? Сказать Ваньке? Пойти на крышу и объясниться? Или плюнуть и вообще никуда не ходить?» – думала она.

Последний вариант казался ей самым предпочтительным, но одновременно и самым малодушным.

* * *

После ужина, когда проснувшаяся наконец Гробыня умотала куда-то вместе с Гуней, Таня сидела за столом и пыталась читать конспекты. Именно пыталась, потому что мысли ее были далеки от магических формул. Ванька, которого она нашла днем, был вновь рекрутирован Тарарахом для каких-то таинственных дел. Ванька обещал вернуться к ужину, однако пока задерживался. Таня начинала всерьез опасаться, не поехали ли они разбираться с упырями, хозяевами конюшни пегасов.

Таня уже собиралась закрыть тетрадь, когда в коридоре послышались шаги.

– Мне не нравится, когда на Буян вторгаются посторонние и допрашивают моих аспирантов. В любом случае следовало прислать официальный вызов, – услышала Таня голос Сарданапала.

– Но это будет потеряль тайм… Как говорить ви, рюськи, тайм – есть зеленый мозол! Ха-ха! – быстро ответил ему кто-то тонким голосом.

– Это ваши проблемы.