Онлайн книга «Таня Гроттер и посох волхвов»
|
А потом внезапно что-то происходит. Таня понимает, что она в кабинете Сарданапала. Это уже не сон, а явь. Над Таней склонились Ягге и Великая Зуби. Стрелка часов показывает на скатерть-самобранку. Таня догадывается, что теперь время ужина, а значит, матч закончился самое большее час назад. Время оттаивает, возвращается к привычному течению… – А где Пуппер? – машинально спросила Таня. Ягге фыркнула и запыхтела вишневой трубочкой. Один из клубов ароматного дыма сложился в лебедя. Лебедь повернул длинную шею, посмотрел на Таню и, взмахнув крыльями, исчез. – Мы победили, да? Что с Пуппером? – снова повторила Таня. – Все нормально с твоим Гурием. Ссадины кое-какие есть, но до свадьбы заживет! – Пуппер не мой! И свадьбы никакой не будет! – рассердилась Таня. – Конечно, конечно. Чего ты меня убеждаешь? И не вскакивай. Лежи себе! – миролюбиво согласилась Ягге. – Кстати, знаешь, о чем спросил Пуппер, когда мы извлекли его из Гоярына? – Ну и о чем? Небось про метлу? – Он спросил: «Где Гроттер?» Таня прикусила язычок. – Мог бы и не по фамилии. У меня имя есть, – защищаясь, буркнула она. Но провести Ягге и Великую Зуби было совсем непросто. – Лучше о Ваньке подумай, сколько он у дверей изводился, бедный. Одних котлет штук десять съел – так переживал! Огурцов я уже не считаю! Сидит сам не свой, бледный, перед собой смотрит и котлеты ест… А майка такая старая, такая рваная!.. – укоризненно сказала Великая Зуби. Ягге предостерегающе взглянула на нее, и Великая Зуби умолкла. Тане стало приятно, что Ванька изводится у двери, но она упрямо решила этого не признавать. – Ничего он не мучается! Плевать ему на меня! Подумаешь, котлету съел, страдалец! – заявила Таня. – Да что б ты понимала! Думаешь, настоящая любовь – это когда цветы и купидоны, как у твоего Пуппера? Любовь – это, милочка, как раз майки и котлеты! – неожиданно набросилась на нее Ягге. Таня хотела возразить, но закрыла глаза и стала бесконечно падать куда-то. Она падала, падала и все никак не могла упасть. И снова ей казалось, что прошли века. Когда же Таня вернулась к реальности, Ягге и Великая Зуби уже ушли. Рядом же с Таней в глубоком кресле сидел сам пожизненно-посмертный глава Тибидохса академик Сарданапал Черноморов. Поняв это, Таня с трудом села на диване. Ее знобило. На полу, похожие больше на тряпку, лежали Черные Шторы. От Штор пахло гарью, что не мешало им пребывать в прекрасном настроении и отражать что попало. Например, Дырь Тонианно в обнимку со Склеповой или тетю Нинель, мучительно пытавшуюся влезть в джинсы шестидесятого размера. Безумный Стекольщик исчез. Вероятно, Шторы одержали над ним верх, заставив Горбуна провалиться в преисподнюю. Зеркало было разбито вдребезги. Лишь несколько осколков, больше похожих на зубы, торчали в раме. – Сфинкс ничего не смог сделать. Это случилось ближе к концу матча… Похоже, мне не стоило смотреть драконбол. Думаю, там, в Потусторонних Мирах, давно ждали подходящего случая… – сказал Сарданапал. – Боги прорвались в наш мир, да? – спросила Таня. Академик обернулся и задумчиво заглянул в разбитое зеркало. – Еще нет, но уже почти… Нам дают последний шанс. Скорее всего, это произойдет сегодня ночью. Момент, которого я так ждал, наступил… Существовали причины, по которым тебя никак нельзя было отправить за посохом раньше, чем разобьется это стекло, – сказал академик. Он подошел к столу и, открыв одну из тяжелых тумб, достал большую бутыль. – Отхлебни! Это придаст тебе сил!.. Но не больше глотка! Таня осторожно отпила. Жидкость обожгла ей гортань. Она закашлялась. По жилам распространилось живительное тепло. Озноб сразу прекратился. Сарданапал сам отхлебнул из бутыли – пожалуй, чуть побольше глотка – и заткнул горлышко пробкой. – Только не говори Ягге, договорились?.. Это всего лишь слабенький бальзам из молодильных яблок, к тому же разбавленный на две трети живой водой и слезами русалок… Вот уж не пойму, почему после него запрещается управлять транспортными средствами и пылесосами! – убеждая сам себя, сказал академик. Его носик застенчиво замигал. Глава Тибидохса собрался с мыслями. – За час до полуночи мы с Меди телепортируем тебя в лопухоидный мир. Если тебе и придется лететь на контрабасе, то лишь в самом конце, уже перед самым домом. Согласна? – ободряюще сказал Сарданапал. – А что мне делать у лопухоидов? Я надолго у них останусь? – спросила Таня, представляя себе, как будут счастливы Дурневы получить такой новогодний подарок. Академик очень серьезно, даже строго воззрился на нее. Его разноцветные усы вытянулись в два восклицатальных знака. – Тебе нужен честный ответ? – спросил он. – Да, – встревожилась Таня. – И откровенный? – Да, – тревожась еще больше, сказала Таня. – Тогда вот он: «Не знаю». – Как – не знаете? – Просто не знаю, и все! Ты должна найти посох и вернуть его Симоргу. Но как, и где, и при каких обстоятельствах это произойдет, не ведает даже Древнир. Знай я все наперед, поверь, я бы сам легко мог полететь к лопухоидам. Но ошибки в магическом мире исправляет лишь тот, кто их совершает… Ты впустила в мир Безумного Стекольщика – и ты должна устранить все последствия. Другого просто не дано!.. Единственное, что я могу, – дать тебе вот это! – грустно произнес Сарданапал. Он порылся в карманах. Оттуда посыпалась всякая дребедень, больше уместная для малютки Клоппика, чем для убеленного сединами главы Тибидохса. – Возьми! – академик протянул Тане свернутый пергамент. – Пока не заглядывай. Прочитаешь у Дурневых. Если посох рядом – он отзовется! – Как отзовется? – не поняла Таня. Но Сарданапал либо не услышал, либо сделал вид, что не слышал. Он вытащил пробку из бутылки и, понюхав, приложился к горлышку. – Как бы не выдохлась!.. Или нежить высосет – в новогоднюю-то ночь… Ну, за благополучие Тибидохса! Чтоб светлых магов было больше, чем темных!.. – напутствовал он самого себя. |