Онлайн книга «Огненный торнадо»
|
«Странно – свет горит… Может, выскочила к соседке? Подождать, что ли, минут десять-двадцать?..» Он уселся на ступеньки и закурил. Дым слегка горчил во рту, вызывая неприятные ощущения. Это началось около месяца назад, после выписки из госпиталя. Там-то ему курить запрещали, но первое, что сделал Андрей, покинув стены госпиталя, – закурил. И чуть было не уселся в лужу, хорошо, рядом подвернулась скамейка – голова пошла кругом, опьяненная никотином. И вот теперь это гадкое чувство горечи во рту раздражало. «Бросить, что ли?..» Он услышал, как хлопнула дверь парадного и зацокали по лестнице каблучки – в «хрущобах» лифтов не делали. Частые шаги приближались к четвертому этажу. И вдруг совсем рядом стихли. «Не она», – разочарованно подумал Андрей. Прошла минута, может, две, и вдруг!.. Цок. Цок. Женщина поднималась очень медленно. – Привет, Синичка, – произнес Андрей, рассмотрев на нижнем лестничном пролете знакомую головку. – Ф-фу-уф! Напугал, – облегченно выдохнула Таня. – А я из булочной возвращаюсь. И вдруг почувствовала запах сигарет на лестнице, а у нас одни пенсионеры живут, и никто не курит. И тут только она поняла, кто сидит на ступеньках около ее двери. – Ты давно приехал, Андрюша? – она бросилась к нему на шею, целуя. – Сегодня. – Филин обнял девушку за талию. – Трусиха! А как же дзюдо? КМС? – Но это же в моем весе! А знаешь, сколько я вешу? Сорок шесть кэгэ! – Клоп! – Сам такой! – она в притворной обиде надула губки. – Сам же придумал, что Синичка! – Впустишь-то? – Ты еще спрашиваешь? Она позвенела ключами, открывая дверь, неожиданно обернулась и, чмокнув в щеку, впорхнула в квартирку. Он только и успел, что шлепнуть ее по упругому заду… Они сидели за крошечным столом и ели «Киевский» торт, принесенный Филином. Вокруг – на кровати, полках, полу – были разбросаны какие-то тетради, учебники – царил «творческий» беспорядок. – Что это у тебя за погром? – А-а, – махнула она рукой. – Курсовую работу пишу. Муть страшная, но без нее к сессии не допускают. – Ясно. А у тебя, я смотрю, обнова, – он показал на новенькую, поблескивавшую лаком гитару. – Можно? – Ты зимой, помнится, говорил, что умеешь играть, так вот я и купила ее для тебя, – улыбнулась Танюша. Мягко зазвучали струны, и Андрей запел: По снегу, летящему с неба, Глубокому, белому снегу, В котором лежит моя грусть. К тебе, задыхаясь от бега, На горе свое тороплюсь. Сыграйте мне, нежные скрипки. Светает. Написан постскриптум, И залит обрез сургучом. Пора! Грянет выстрел, и, вскрикнув, Я в снег упаду на плечо… – Андрюшенька, как ты себя чувствуешь?! Тебе лучше? Боже! Я места себе не находила все это время! Снова с неба падают звезды, Снова загадать не успею! Жить мне вроде бы и не поздно, Только просто так не сумею!.. – Красивая песня, только грустная. У тебя что-то случилось, Андрюша? – Я женился… Она так и уставилась на Андрея, с полным ртом… Таня захотела проглотить кусок торта, забыв его прожевать, и… Она сидела, как маленький ребенок, а из глаз катились крупные слезы, то ли от застрявшего в горле кусочка торта, то ли… Андрей похлопал Танюшу по спине, и она облегченно вздохнула. – Давно? – Три дня назад. – Почему же ты не сказал, что у тебя есть невеста? – А ее не было. – А когда же она появилась? – Две недели назад. – Что, вот так, с бухты-барахты?! – Это глупо, наверное, Синичка, но именно так… – И ты ее любишь? – Не знаю. Нужно было что-то делать, я и сделал. И уехал в Москву через два дня… – И пришел ко мне? – Я не хочу, чтобы были какие-то секреты между нами. Хочу быть с тобой честным. – Спасибо, – прошептала Танюша. Она помолчала еще немного: – Когда ты ее бросишь – возвращайся ко мне… – Я пойду, Синичка. Ты не грусти. Танюша, жизнь ведь не кончилась. – Буду грустить! Буду!!! Но я тебя найду, Андрюша, сама, только чуть-чуть позже… Хорошо? – Я всегда рад тебе, Синичка! Он поцеловал девушку и, быстро собравшись, ушел, чтобы не поддаться соблазну остаться и успокоить расстроенную Синичку… «Ну вот! Если забудет обо мне – правильно сделает, а если нет – не придется ничего скрывать. Эх! Какой же ты дурак, братец-кролик, – ее нужно было брать в жены. Ладно, чего уж теперь-то, что сделано – то сделано…» Филин брел по весенней Москве и был счастлив оттого, что не нужно было никуда торопиться. Это было удивительное состояние. То же самое, наверное, чувствует конь, запряженный в шестерку лошадей и несшийся на пределе своих сил, которому вдруг обрезали постромки и отпустили на волю. И что ему делать с этой волей и куда бежать – он не понимает, а потому продолжает скакать во весь опор рядом со своими товарищами и своей ставшей уже родной неволей… …Ему вдруг пришла в голову совершенно неожиданная и такая же сумасшедшая мысль, и Андрей решительно направился к ближайшей станции метро… – Будьте добры Ольгу Туманову, – проговорил Филин в трубку телефона на проходной хирургического комплекса. Конечно же, он мог и подняться, но почему-то этого не сделал. – Слушаю? – Здравствуй, Амазонка. – Ха-а-а! Поручик, ты где?! – Внизу. – Стой там – я сейчас!.. Она летела к нему со счастливыми глазами, и мужчины оборачивались ей вслед, заинтересованные только одним – кому же так повезло. Она остановилась резко, прямо перед Андреем. В зеленых глазищах был океан радости. – Здравствуй, Андрюша, – она жадно поцеловала своего гусара. – Ты как сюда попал? – Пришел вот к тебе в гости. – Правда?! – Правда. – Тогда пойдем! – она схватила его за руку и повела за собой. – У меня смена заканчивается через три часа, но я попрошу девчонок, нашего майора, и мы скоро уйдем… – Неудобно как-то. – Неудобно, милый мой, на потолке какать – за шиворот заваливается, а все остальное как раз удобно. Тебе ли не знать? – она хитро улыбнулась и погрозила пальчиком. – Ведьма! – Но красивая! – Чертовка! |