Книга Таня Гроттер и молот Перуна, страница 22 – Дмитрий Емец

Таня содрогнулась. До нее постепенно начинало доходить.

– Так они что, мертвяки, что ли? – спросила она осипшим голосом.

Гурий покачал головой.

– Нет. Они не мертвяки… То есть, конечно, их уже нет в живых, но это ничего не меняет… На матче они будут живыми. Все они предстанут в пике своей формы, во всем блеске, в лучший год своей драконбольной карьеры!

– Но как?

– О, Таня, my dear! Я не большой… э-э… специалист… но существует древний тимпан. Один из самых жутких магических предметов. Он на время вызывает жителей Потустороннего Мира и выводит их в наш мир. Они будут материальными, такими же, как мы с тобой, но всего один час – даже на одно мгновение меньше, чем час. Таков договор с Потусторонним Миром. Так что матч будет не очень длинным. Зато ты сама увидишь: трибуны будут ломиться от зрителей. Сборная вечности – это… это… дас ис фантастиш!

Пуппер отчего-то покраснел. Должно быть, никто еще не знал, что он тайком учил немецкий язык.

– Выиграть у сборной вечности нельзя. Никто этого и не ждет, – торопливо продолжал он. – Все, что вы должны сделать, это забить хотя бы один мяч. Перцовый, чихательный, пламягасительный – не имеет значения какой. Но, поверь, даже и это почти невозможно… Все мячи окажутся в пасти вашего дракона раньше, чем закончится час.

– А если не забьем?

– На это Бессмертник и рассчитывает. Если вы проиграете сборной вечности с нулевым счетом, спорткомитет Магщества заявит, что команда Тибидохса не готова, и отменит матч-реванш. Есть какой-то старинный закон, который позволяет зарекомендовавшей себя сильной команде, скажем, невидимкам, отказаться от поединка с более слабой командой, если последний матч был проигран этой командой с нулевым счетом.

– Вот гады! – задумчиво сказала Таня.

Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она была возмущена и презирала Бессмертника и его подлый план. В то же время ей ужасно хотелось взглянуть на сборную вечности – подумать только, все кумиры, о которых Дедал Критский и Соловей буквально прожужжали им уши, соберутся на поле! Должно быть, среди них будет и Фрол Слепой, тот самый, о котором они столько слышали. Даже проиграть такой команде будет не стыдно.

Пуппер молчал, разглядывая носки своих ботинок.

– И еще… я просто обязан это сказать. Если вы все-таки забьете, и матч невидимки – Тибидохс состоится, я буду сражаться против вас в полную силу… Я не могу обмануть ожидания своей страны! – с усилием выговорил он.

Малютка Гроттер взглянула на замотанного в платки Пуппера, категорично мерцавшего красным носиком. Чем-то он был похож на Ваньку. Тот тоже порой становился таким же принципиальным. Да и ветхая желтая майка Валялкина чем-то напоминала нелепые одежды Гурия. В душе у Тани поднялась теплая волна, отчасти вызванная странным сегодняшним сном. Вздумай Пуппер обнять ее в этот момент, она, пожалуй, не стала бы возражать. Просто закрыла бы глаза и представила, что это Ванька.

– Я в этом не сомневалась. Если бы сражался не в полную силу – я бы тебя не уважала, – сказала она.

Теперь Тане было уже стыдно, что она могла мысленно сравнивать Пуппера с Жикиным. Если бы Гурий не говорил все время о любви, превращаясь в назойливую муху, она бы дружила с ним, как с Ягуном.

Горизонт порозовел. Спохватившись, что ему еще лететь через океан к тетям, Пуппер засобирался.

– Таня, мне пора. Ты еще подумаешь над моим предложением? Я имею в виду побег на край земли?

Наваждение мгновенно развеялось. Гурик снова становился невыносимым. Таня Гроттер хотела прокомментировать это в своей манере, но Пуппер жалобно округлил глаза.

– О нет, Таня, my dear, я умоляю! Я все понял! Не говори мне «нет», скажи «я подумаю». У меня останется хоть какая-то надежда, – попросил он.

Таня хмыкнула.

– Я подумаю, – великодушно повторила она, размышляя, как мало надо человеку для счастья.

Пуппер просиял.

– Тебя подбросить до Тибидохса? Я на метле! – предложил он.

В этот момент Гурий походил на лопухоида, который, вчера получив права, с натужной небрежностью спрашивает у девушки: «Тебя подбросить? Я на колесах».

Таня хотела ответить «нет», но вспомнила снежное поле и, пошевелив пальцами в отсыревших ботинках, сказала «да». Тая от счастья, Гурий заботливо помог ей забраться на метлу и сам вскочил спереди. Сияющий щит Таня захватила с собой. Оставлять его под дубом показалось ей глупым.

Таня надеялась, что Пуппер сразу полетит к Тибидохсу, но Гурию хотелось порисоваться. Он стал выписывать в воздухе змейки и входить в штопор. Таня вынуждена была крепко обхватить его за пояс и стиснуть метлу коленями.

– Ну как? – спросил Пуппер, выходя из пике у самой земли.

– Дас ис фантастиш! – насмешливо сказала Таня, в третий раз стукнувшись носом о его плечо.

Исчерпав весь запас воздушных трюков, воодушевленный Гурий направил метлу к Тибидохсу и сделал круг над Большой Башней. Демонстрируя свое искусство, он пролетел совсем низко, едва не коснувшись ногами крыши. Тане захотелось спрыгнуть и посмотреть царапину на камне, что указывала направление на Лысую Гору – ту царапину, что когда-то так согревала ей ладонь. Но она могла раскиснуть, а проявлять слабость при Пуппере ей не хотелось.

– Я замерзла! Хватит! – нетерпеливо крикнула она Гурию.

Пуппер обернулся, кивнул и послушно стал снижаться, проносясь в нескольких метрах от темных окон Большой Башни. Неожиданно их ударило точно ураганным порывом. Пуппер вцепился в метлу, а Таня в Пуппера. Их несколько раз перевернуло в воздухе, прежде чем Гурий сумел выровнять метлу. Таня выронила щит, и он, сверкнув точно блестящий пятак, исчез в одной из отдушин, прокопанных нежитью под Башней. Поклеп упорно боролся с этими ходами, но взамен засыпанных сразу появлялись новые.

– Проклятье! Ты видела? Нас сглазили! – крикнул Пуппер.

Таня вспомнила, что, когда их швыряло ураганом, в окне одной из комнат Жилого Этажа маячило белое лицо с широко распахнутым в беззвучном крике ртом. Кто-то стоял, вцепившись в подоконник, и следил за ними дикими глазами.

Лишь гораздо позднее, когда Гурий уже ссадил ее на одном из балкончиков и умчался к своим английским тетям, у Тани мелькнула мысль, что это могла быть Пипа. Однако твердой уверенности у нее не было.

* * *