Онлайн книга «Всемогущий»
– Что я должен сказать в ответ? – осведомился Егор. – Что и вы мне нравитесь тоже? – По правилам хорошего тона – да, – засмеялся Ожогин. – Но для меня это необязательно. Я вполне удовлетворюсь подобным признанием, так сказать, в одностороннем порядке. Поджарая секретарша принесла кофе, разлила по чашкам и торопливо вышла, держа спину так прямо, что казалось, под блузкой у нее привязана доска. – Пейте, – пригласил Ожогин. – Не пожалеете. Егор попробовал кофе, но допивать не стал и со стуком отставил чашку. Не за тем приехал, чтобы кофе распивать – так и должен был истолковать этот жест хозяин кабинета. – Как вам? – спросил Ожогин, будто ничего не заметив. – Хорош? Это из горных районов, самое отборное зерно… – Может, перейдем к делу? – спросил напрямую Егор. – Торопитесь? Напрасно. Мы так мило беседовали. Я хотел показать вам свою коллекцию скульптур. Кстати, вон та статуэтка гладиатора сделана самим Церетели. Никогда не подумали бы, верно? Корифей больших форм – и вдруг способен на такое чудо. А вот тот бюст Наполеона я нашел в одном парижском антикварном магазине. Лежал в куче хлама, я едва узнал… – Зачем вы меня пытали? – спросил Егор. – Почему сразу не встретились со мной и устроили эту идиотскую проверку с просмотром видеозаписи? Быть может, я не сбегал бы, будь все иначе. – Согласен, – вздохнул Ожогин, с показной неохотой оставляя тему о скульптурах. – Был неверный посыл, извините. В нашей работе, к сожалению, случаются досадные недоразумения. Но теперь, я надеюсь, это в прошлом, и мы сможем все исправить. – То есть вы готовы отпустить меня домой? – спросил Егор. Вместо ответа Ожогин принялся неторопливо допивать кофе, скользя взглядом по своим скульптурам. – Есть одно небольшое дело, – сказал он небрежным тоном. – Если вы согласитесь нам помочь, я думаю, все в вашей жизни очень быстро наладится. – Терпеть не могу эти расплывчатые формулировки, на которые так горазды наши спецслужбы, – заметил Егор. – Я тоже предпочитаю твердые категории, – согласился Ожогин. – Но вы же писатель, вы знаете, как изменчива канва жизни. Называть что-либо своим именем не всегда предпочтительно, порой лучше оставить некоторый зазор, знаете ли, чтобы детали легче ходили. – Как в автомате Калашникова? Ожогин улыбнулся: – Забавное сравнение. Но вы поняли меня правильно. Не хотите больше кофе? – Нет. – Как знаете. Ожогин поставил чашку и надавил кнопку вызова. Явилась секретарша и унесла чашки. Взгляд ее неизменно был направлен в противоположную от Егора сторону, из чего тот заключил, что она получила на его счет четкие и весьма строгие инструкции. – Скажите, – спросил Ожогин, – Чернышов вам предлагал работать на него? – Естественно, предлагал, – сказал Егор сердитым тоном. – И чем вы ответили? – Естественно, согласием. – Прекрасно, – кивнул Ожогин. – Не будем его разочаровать. Пускай думает, что вы верны ему. – Как его в этом убедить? – спросил Егор. – Просто. Вы сообщите ему то, что порекомендую вам я. Это будет почти точная информация, за исключением небольших деталей. – Понятно, – кивнул Егор. – Теперь я хотел бы поговорить о том, что получу от сотрудничества с вами. – А что обещал вам Чернышов? – спросил Ожогин. – Защиту. Возможность пользоваться информационной базой своего ведомства, включая архивные документы. Как вы понимаете, для меня, как для писателя, это золотое дно. Обещание рационального использования моего дара. – Все это я также могу обещать вам, – ответил Ожогин. – И даже больше. – Что вы имеете в виду под «больше»? – спросил Егор. Ожогин загадочно улыбнулся: – Жизнь – очень сложная штука, Егор. И иногда в ней хочется попробовать чего-то такого, что не позволительно людям, ограниченным рамками морали или Уголовного кодекса. Так вот, если вам иногда захочется выйти за эти рамки, я могу вам обещать, что никакого наказания не последует. – Хм, – усмехнулся Егор. – Такого Чернышов мне не предлагал… – Вот видите! – сказал со значением Ожогин. – И как далеко я смогу выйти за эти рамки? – поинтересовался Егор. – Так далеко, как вам того захочется, – последовал немедленный ответ. – Вы только представьте, какие возможности перед вами откроются! Никаких ограничений, никакой ответственности, никакого страха. Вы сможете делать все, что захотите, – абсолютно все. И, согласитесь, если вы поделитесь этим с читателем, вас обожествят при жизни. Егор помолчал, делая вид, что предложение Ожогина ввергло его в предмечтательное состояние и он уже мысленно набрасывает соблазнительный рисунок своих будущих безумств. – Да, это интересно, – сказал он. – Это очень интересно. – Welcome [1] , – сказал Ожогин, пригласительно разводя руками. – У нас не соскучишься. Егор согласно покивал, оглядывая кабинет уже как бы по-новому, как тот, кто принимает сделанное ему предложение и начинает смотреть на мир глазами человека, который ему это предложение сделал. – Итак, ваше слово, – сказал Ожогин. – Я согласен, – сказал Егор. – Но и у меня есть некоторые условия. – Слушаю вас. – Не знаю, бывали ли вы под арестом, но нет ничего ужаснее, чем тюремная камера… – Понимаю, – кивнул Ожогин. – Обещаю вам, что строгого надзора за вами не будет. Охрану я не сниму, уже извините, – по крайней мере, до конца нашей операции. Но вы сможете передвигаться свободно, и руки вам никто заламывать не будет. – Также я хотел бы встретиться с Жанной. Только не говорите, что не знаете ее. – Не скажу, – улыбнулся Ожогин. – Хорошо, вы получите такую возможность. – И с профессором Никитиным. Лицо хозяина кабинета затуманилось. – К сожалению, – сказал он, – профессор плохо себя чувствует, и его поместили в больницу. – Что с ним? – спросил Егор, ощутив мгновенное беспокойство. – Ничего опасного, – ответил Ожогин. – Но он нуждается в медицинском уходе. Позже вы его обязательно увидите. Что-то еще? – Да. Я хотел бы знать, в чем конкретно я участвую. – Зачем вам это? – Не хочется быть статистом в деле, которое будет осуществляться с моей прямой помощью. – Неразумно, – покачал головой Ожогин. – На вашем месте я не стал бы обременять свое существование лишней информацией. Меньше знаешь – легче спишь; надеюсь, вы слышали эту поговорку? |