Онлайн книга «Чудеса в кастрюльке»
|
Тут из коридора вынырнула худенькая женщина с короткими белокурыми волосами. С ее плеч красиво ниспадала норковая шубка. Распространяя аромат незнакомых мне, явно очень дорогих духов, дама подлетела к охраннику и положила ему на стол томик в яркой обложке. – Вот, Коля, возьмите для жены, новая вышла. Секьюрити кинулся придержать ей дверь. Дама вышла на улицу. Я увидела через окно, как она садится в новую блестящую иномарку, и поинтересовалась: – Это кто? – Неужели не узнали? Смолякова. Надо же, сама Анна Смолякова. Я зачитываюсь ее детективами. На обложке помещена фотография, но снимок плохой, он не передает ни очаровательной улыбки, ни бьющей через край энергии, которая волнами исходит от писательницы. – То-то жене радость будет, – бормотал Коля, пряча в стол книжку, – надо же, такая внимательная, помнит о Ленке! Пустячок, а приятно. – И сколько у нее книг? – поинтересовалась я. Коля вытащил подарок, раскрыл первую страницу и сообщил: – Эта двадцать девятая. Внезапно я почувствовала, как по спине пробежала легкая дрожь, а в сердце стала закрадываться решимость. Смолякова написала почти тридцать детективов?! Но ведь когда-то и она в первый раз явилась сюда, дрожа от страха! С гордо поднятой головой я зашагала по коридору. Ну чем я хуже этой блондинки в шикарной шубе? Напишу больше ее! Ей-богу, накатаю пятьдесят, сто книг! Твердой рукой я схватилась за ручку двери, рванула ее на себя и наткнулась взглядом на противную девицу, щелкавшую мышкой. Неожиданно радостное настроение куда-то улетучилось. Пятьдесят книжек! Эк меня занесло! Напечатают ли эту? И о чем писать вторую? А главное, захотят ли со мной сотрудничать дальше? Олеся Константиновна оторвалась от рукописи: – Принесли названия? – Да. – Давайте. Взяв листочек, она принялась читать: – «Скелет в шкафу», не очень хорошо. «Кто смеется последним», избито. «Цыплят по осени считают»… примитивно. – «Цыплят по осени убивают», – оживилась девица. – Это лучше, но длинно. – «Цыплята убитые», – влезла я. Олеся Константиновна и девица уставились на меня, потом редакторша вздохнула. – Не то, без изюминки. – «Цыпленок с изюмом», – предложила девчонка. – «Гнездо цыпленка», – ожила я. – «Утята и цыплята», – фыркнула девушка. – Ну это просто для редакции, которая издает книги про животных, – взвилась Олеся Константиновна, – прямо «Ребятам о зверятах» получается. У нас детектив! – «Утенок, убивший цыпленка», – воскликнула я. – Не пойдет, – пробормотала Олеся Константиновна, – совершенно мимо. Не надо нам водоплавающих. – Курица – сухопутное, – хихикнула противная соседка по комнате. – Мила, поди сюда, – всунулся в кабинет лысый мужик. Девица зевнула и вышла. Олеся Константиновна проводила ее неласковым взглядом. – Так, вернемся к нашим баранам, то есть к названиям. Мне импонирует слово «гнездо», только не цыпленка! Гнездо… гнездо. Погодите-ка. И она ушла. Я осталась в кабинете и от скуки принялась рассматривать корешки валяющихся повсюду книг. Неужели все авторы так мучаются с названием или я такая, особо тупая? Застучали каблучки, Олеся Константиновна влетела в кабинет. – Отлично! Найдено! «Гнездо бегемота»! Я чуть не свалилась со стула. – Кого? – Бегемота. – Разве это животное вьет гнездо? – Понятия не имею, – протянула редакторша, записывая что-то на настольном календаре, – да и какая разница! Главное, привлекает внимание, возбуждает интерес. – Но в моей книге нет ни одного бегемота! Олеся Константиновна протянула руку, выудила с подоконника рукопись и сказала: – А вы впишите, про бегемота-то. – Как? – растерялась я. – Не понимаю. Редакторша перелистнула страницы. – Ага, вот сюда. У вас главная героиня говорит мужу: «Кажется, ткнула палкой в осиное гнездо». А он ей пусть ответит: «Знаешь, больше похоже на гнездо бегемотов». Олеся Константиновна подняла на меня красивые, умело накрашенные глаза и неожиданно улыбнулась. Тут же ее суровое лицо преобразилось самым волшебным образом. Сразу стало понятно, что Олесе Константиновне нет еще и тридцати, что она очень хороша собой, смешлива и приветлива. Просто служебное положение обязывает ее быть неприступной. – Видите, как просто? – спросила Олеся. Я кивнула. – Скажите, а можно принести еще одну рукопись? Улыбка на губах редакторши испарилась. – Несите, – сказала она, – отдадим на рецензию. Добежав до метро, я уставилась на книжный ларек. Эх, жаль, забыла спросить, когда выйдет моя книжечка! Ладно, потом соберусь с духом и позвоню. – Девушка, – послышался слева тихий, вкрадчивый голосок, – помогите на храм, спаси вас господь. Я обернулась. Высокая худощавая женщина, замотанная с головы до пят во все черное, протянула мне нечто, похожее на железное ведро с крышкой. Вверху имелась прорезь, а бок «церковной кружки» украшала фотография покосившегося здания с куполами. – Подайте, сколько сможете… Рука потянулась к кошельку. Вообще говоря, я перестала раздавать милостыню. Когда первый десант нищих высадился в столичной подземке, я, как, наверное, и остальные москвичи, пришла в ужас. Дети-сироты, инвалиды афганской и чеченской войн, бабки, собирающие копейки на похороны дочерей, – все вызывали острую жалость. Глотая горький комок, я протягивала им с трудом заработанные деньги, успокаивая бунтующую жадность: ладно, ты еще на ногах и вполне прилично получаешь, а этим-то каково? |