Книга Микстура от косоглазия, страница 65 – Дарья Донцова

Куприн кивнул.

– Что случилось? Преступность искоренена? – съязвила я и тут же пожалела о сказанном.

Если стану так себя вести, Олегу вообще не захочется возвращаться домой. Наверное, наш брак претерпевает кризис, иначе с чего бы я принялась язвить? Сейчас муж обидится и будет абсолютно прав. В кои-то веки пришел со службы около восьми вечера, а любящая жена, вместо того чтобы поспешить к плите и подать ужин, начинает хамить.

Но Олег пропустил мое замечание мимо ушей, то ли не услышал, то ли решил не обращать внимания.

– Нас с Вованом Томуська вызвала, – сообщил он.

Сапог выпал у меня из рук.

– Что случилось?

– Похоже, у Марины Степановны инфаркт.

– Не может быть!

– Почему?

– Она вчера была такая бодрая, веселая.

– Марина Степановна уже не молода, – вздохнул Олег, – всякое может случиться.

Я надела тапки и понеслась в комнату к старухе. Марина Степановна была жива. Увидав меня, она приподнялась, ткнула в мою сторону указательным пальцем правой руки и прерывающимся голосом произнесла:

– Вот сейчас Виолетта нам все объяснит.

Я растерялась.

– А в чем дело?

Мужчина в голубом халате укоризненно глянул на меня.

– У вашей мамы на фоне сильнейшего стресса случился сердечный приступ.

Вован, сидевший в изголовье постели, робко вмешался:

– Это моя мама.

– Ну и что? – удивился доктор. – Разве она не может быть еще и ее мамой?

– Теоретически да, – завел было Вован, но его прервал Ленинид, сидевший отчего-то на корточках в углу комнаты.

– Ладно вам спорить, кто чья мать, – заявил папенька, – лучше покажьте Вилке, в чем дело.

– Действительно, – прошелестела с кровати Марина Степановна, – пусть Виолетта объяснит, как подобное вышло!

– Кто такая Виолетта? – с недоумением поинтересовался Олег.

– Вы не знакомы? – удивился доктор.

– Виолетта – это Вилка, – тихо пояснила Томочка, – Марина Степановна ее так называет.

– Почему? – удивился Куприн. – Мою жену зовут Виола.

– Марине Степановне так больше нравится!

– Еще чего! – перекосился Куприн. – Может, мне захочется звать ее Маргаритой Семеновной. Ей понравится?

Я дернула мужа за рукав, но Олег ловко увернулся.

– Гляди-ка, Вилка, – позвал папенька.

Тут только я поняла, что Ленинид сидит около картонного ящика, на котором нарисованы длинные желтые плоды.

– Зачем нам двадцать кило бананов? – вырвалось у меня.

– Абсолютно ни к чему, – пожала плечами Томочка. – А кто их купил?

– Так вон же коробка.

– Мы ее от ларьков пустую притащили.

– Зачем?

– Да ты иди сюда, – поторопил меня папенька.

Я приблизилась, заглянула внутрь и ахнула. На розовом байковом одеяле лежало шесть угольно-черных комочков. У стенки мирно возлежал Лаврик. Передними лапами он обнимал потомство. Из груди кота вырывался мерный, успокаивающий, я бы даже сказала, усыпляющий звук: «Урк-урк-урк». Даже и не предполагала, что мурлыканье может иметь подобную тональность.

– Это что? – ожила в подушках Марина Степановна.

– Ну, котятки, – растерянно ответила я, – хорошенькие…

– Просто замечательные, – подхватила Кристя.

– Виолетта! Как вы…

– Она Виола, – взъелся Куприн, – Виола! Или Вилка, но никак не Виолетта!

– Думаю, сейчас не стоит спорить по этому поводу, – влез доктор, – больная слаба, давление низкое.

Пришлось Олегу недовольно замолчать.

– Виолетта, – завела Марина Степановна, – как вы это объясните?

– Что?

– Появление котят.

– Ну… наверное, Лаврик на даче, как бы это поделикатней сказать… сами понимаете…

– Трахнулся! – радостно подсказала Кристина.

Марина Степановна побагровела. Сначала я испугалась за ее здоровье, пониженное давление старухи явно трансформировалось в повышенное. Потом я поняла, как бабуся сейчас обозлится на Кристю, и стала медленно выталкивать девочку в коридор.

– Ты чего пихаешься? – обиженно сопротивлялась Кристина.

Тут Марина Степановна перестала хлопать глазами и открыла рот. Я съежилась, ну, держись, Кристя.

– Лаврик кот, – закричала Марина Степановна, – кот! Животное мужского пола! Он не способен ни с кем трахаться!

Я онемела. Кто бы мог подумать, что старуха станет употреблять такие глаголы.

– Ну это вы, пожалуй, зря, – задумчиво сказал доктор, – лица мужского пола очень часто об этом думают, то есть… а… ну, в общем…

Окончательно запутавшись, он замолчал.

– Кот! – сердито повторила Марина Степановна. – Кот! У него не могли народиться котята. Следовательно, Лаврик – кошка, но этого не может быть, значит, в коробке не Лаврентий, а кто? И где мой маленький несчастный мальчик?

– Я же сразу сказал, что это не Лаврентий, – прогудел Вован.

– Вы, Владимир Семенович, – вскинулась маменька, – всегда хотите казаться умней других! Никто не понял, а вы сообразили, интересно, каким же это образом!

Вымолвив последнюю фразу, Марина Степановна откинулась на подушки и шумно задышала. Доктор схватился за тонометр.

– Так и сомнений не было, – мирно дудел свое Вован, – этот, то есть эта – черная, а Лаврик светленький.

– Его вчера Вилка покрасила, – перебила его Кристя.

Вован осекся, а затем с невероятным изумлением спросил:

– Зачем?

Я почувствовала, как к ушам приливает кровь.

– Мне нравятся крашеные кошки.

– А… ну тогда, да… понятно, – забормотал Вован.

Олег молча смотрел на меня.